По праву сильного - Дмитрий Лифановский

Через минуту в столовую вошёл Молчан:

— Рагнар, патрикия, — он вежливо поклонился, с мокрых волос брызнули капельки воды. По Нечаеву было хорошо видно — спать он еще не ложился.

Анастасия слегка кивнула в ответ, её лицо осталось непроницаемым, но я заметил, как пальцы девушки нервно стиснули край скатерти.

— Молчан, — я встал, протянув ему руку, — не ожидал так рано тебя увидеть. Присоединяйся, взбодрись кофейком. А то выглядишь, как савежеподнятый упырь. Заодно как раз и расскажешь, что удалось выяснить.

Я указал на стул напротив, стараясь держать непринужденный тон, но нутро бурлило, требуя немедленных действий. Молчан не из тех, кто приходит без причины, особенно после бессонной ночи.

— Благодарю, — кивнул Молчан, стрельнув в меня странным взглядом (На упыря что ли в стойку встал? Так некромантия — это лженаука!) и устало опустился на предложенный стул, — ты прав, новости есть. И все плохие.

Я криво усмехнулся, разливая кофе из кофейника, принесенного Ардаком, в вытащенную из серванта чашку:

— Хороших новостей в нашей ситуации ожидать не приходится. Разве что, все враги, проникнутся муками совести и коллективно самоубьются, выдав нам перед этим все свои секреты. Рассказывай

Молчан сделал паузу, отпив горячий кофе.

— Хорошо, — с блаженством протянул он, — замерз, как собака, — и сразу перешел к делу, — Рябой и Корень нашлись. Живы. Но в кататонии. Лежат в госпитале, бормочут что-то невнятное. Доктора говорят, их разум повреждён. Сильно. Не знаю, что с ними сделали, и кто на такое способен, но очень хочу с ними пообщаться.

Я выпрямился, чувствуя, как внутри натянулась струна:

— Кататония? — переспросил я, стараясь говорить спокойно, но мои мысли уже работали на пределе. Повреждённый разум. Очень похоже на грубую работу менталиста. Надо срочно ехать в госпиталь! Если убийцы Фроди не связаны с Гильдией, то сейчас, выпотрошив старых ушкуйников, могли узнать о девочке и ее связи со мной. Учитывая, что неизвестные целенаправленно бьют по моему окружению, ученица в еще большей опасности, чем предполагалось изначально. Надо было еще вчера идти ее вытаскивать. Но соваться непонятно куда, не располагая никакой информацией, кроме того, что за похищением стоит Гильдия, и что скрываются они где-то на территории порта, глупо.

— Да, — кивнул Молчан, отпивая кофе. — Доктора бессильны. Но я подумал, ты захочешь сам на них взглянуть. Может, у тебя есть… свои способы.

Он вперился в меня цепким взглядом, но я не дрогнул. «Око» не знало о моих возможностях. Но интуиция и аналитические способности Молчана вызывали уважение. Я кивнул, скрывая напряжение за спокойной безмятежностью.

— Хочу, — сказал я, вставая. — Закончил? Тогда едем в госпиталь. Посмотрим, что там с ними. И надо закинуть Анастасию, к вам в «Око». Она хотела еще раз поговорить с отцом.

Молчан кивнул, залпом допивая кофе. Я повернулся к Насте, которая смотрела на нас с едва заметной тревогой.

— Поговоришь с отцом и оставайся в штаб-квартире «Ока», — это было похоже на приказ, да что там, приказом мои слова и были, но сейчас не до дипломатии и расшаркиваниях, — Жди меня там. И будь осторожна.

Она кивнула:

— Мне надо собраться.

Опять задержка. Но она права. Положение обязывает.

— Полчаса.

— Я соберусь раньше, — и она взлетела по лестнице наверх, к своим покоям.

* * *

В госпитале пахло прелостью и лекарствами, смешанными с едким запахом дезинфекции. Тусклый свет магических светильников отбрасывал длинные тени на серые стены, а за окнами всё так же монотонно стучал дождь. Рябой и Корень находились в отдельной палате, под охраной агентов «Ока». Лица бывших ушкуйников были бледными, глаза пустыми, как у кукол. Рябой лежал на кровати, бессмысленно глазея в потолок. Из уголка рта на подушку тянулась нитка густой слюны и растекалась лужицей по белоснежной наволочке. Корень, которого миловидная медсестра завезла на каталке в палату с процедур, раскачивался всем телом и бормотал что-то бессвязное. Доктор, пожилой мужчина с усталым взглядом, только развёл руками, когда я спросил его об их состоянии:

— Их разум… сломан, — развел он руками, отводя взгляд, — Мы не знаем, что с ними сделали. Такое не лечится.

Я кивнул, скрывая холодную ярость, которая закипала внутри. Молчан стоял рядом, его лицо было непроницаемым, но я чувствовал его напряжение.

— Оставьте меня, — жестко произнес я, — Молчан, тебя это тоже касается.

Нечаев бросил на меня тяжелый взгляд, но спорить не стал. Он знал, что я не буду объяснять своих решений и все равно сделаю так, как нужно мне. Доктор и Молчан вышли, закрыв за собой дверь. Медсестричка выскочила еще раньше, стрельнув в меня любопытными глазками.

Я остался один с двумя стариками, чьи разумы были почти уничтожены. Но я знал, что даже в разрушенном сознании остаются следы. И, к счастью, я умел их находить.

Подойдя к Рябому, сел рядом с ним на кровать и, положив руку ему на лоб, почувствовал слабый отголосок его мыслей — хаотичных, рваных, как лоскутки ткани. Мне пришлось закрыть глаза, чтобы сконцентрироваться и коснуться его сознания. Оно напоминало разбитое зеркало — осколки воспоминаний, смешанные с болью и страхом. И как найти в этом калейдоскопе фрагментов чужой жизни то, что мне нужно? Попробую пойти от эмоций. Последнее что чувствовал старик — страх, жуткий, всепоглощающий ужас. Он и сейчас пребывает в этом состоянии. Надо визуализировать его чувства и начать собирать вокруг них последние воспоминания.

Получилось! Обрывки начали складываться. Короткими фрагментами. Вспышками. Но есть с чем работать. Фроди. Корень. Помещение. Не понятно где. Просто помещение. Человек. Силуэт. Не понятно даже мужчина или женщина. Тёмный переулок. Фигура в чёрно-синем балахоне, скрывающая лицо под отвратительной рогатой маской с длинными черными плетями усов. Ужас. Первобытный. Неконтролируемый.

Рябой у меня под рукой замычал и попытался вырваться. Я навалился на него всем телом. Сейчас не до сантиментов.

Черно-синий подходит ближе. Выкрикивает какие-то слова. Голос, низкий, гортанный, на странном диалекте, незнакомом Рябому диалекте. Это — жрец. Ушкуйник уверен в этом. Непонятно только откуда такая уверенность. Но теперь и не узнать. Слишком сильно поврежден мозг. Грубо. По разуму старика словно били кувалдой. Нет! Здесь точно работал не менталист. Это больше похоже на действие какого-то артефакта. Пытаюсь найти информацию про Сольвейг. Ничего. Пусто.

Зато вижу лицо Фроди. Страшное. Искаженное болью. Полыхающие черным