Великий и Ужасный 1-6 - Евгений Адгурович Капба
Придя на участок для голосования, урук побьет наблюдателей, сожрет всю еду в буфете и насрет в урну, потому что по меркам урук-хая нет на свете ничего более тупого, чем давать одинаковый голос матерому воину, мудрому шаману, искусному резчику, нерожавшей бабе, восемнадцатилетнему папуасу, спившемуся опущенцу и умственно отсталому инвалиду. Сами демократические принципы вызывают у орков приступы дикого хохота и волну глумления. Как и идея о том, что кому-то нужно подавать милостыню или платить пособие по безработице.
— Не можешь заработать? Скаи, скаи! Аш глоб! Иди воруй! — вот что орет урук, если какой-нибудь оборванец сослепу протянет руку за подаянием.
А медицинская страховка нашему брату и нахрен не всралась. Уруки не болеют, а если и схватят травму — так или само пройдет, или время подыхать настало, потому как жизнь такова и больше никакова!
Я поклялся себе расспросить Сагдея и потом, попозже — Маухура о связях между российским урук-хаем и орками Монтенегро. Определенно, они были гораздо более тонкими и одновременно более глубокими, чем могло показаться на первый взгляд… Но вслух у лучника-травматолога я спросил кое-что другое, прежде чем мы продолжили наш марш на Бечей:
— А каким-таким чудесным образом вы тут оказались, да еще и вместе с такими приятными подарками? Я кое-что видал и точно скажу: для такой телепортации нужна масса энергии! Или человеческие жертвы.
— А, да! — Сагдей достал из-за пазухи очки и специальную тряпочку, подышал на линзы и протер оптику. — Такой седой, вежливый князь, который курит хороший табак, просил передать тебе, что в бывшем Инферно теперь очень легко работается, что бы это ни значило. И что твоя подружка — чудо!
— Хм! — при мысли об Эсси я волей-неволей разулыбался. — Ну, раз хорошо работается… В принципе, ну, сколько тут до Инферно? Наверное, при способностях этого самого вежливого князя он мог такое устроить не перенапрягаясь… А больше ничего они нам не сбросят?
Этот явно очень и очень непростой травматолог надел очки и блеснул на меня линзами:
— Думаю, они посмотрят по результатам. Пока им все очень нравится.
Еще бы, черт меня подери, им там всё не нравилось!
⠀⠀
⠀⠀
⠀⠀
Глава 18
Освобождение
●
⠀⠀
Псевдоинтерлюдия.
Бойни войвода Живоин Бойович.
— Еди говна, чмар! — войвода Бойович громко прочистил горло и харкнул прямо под ноги румелийскому генералу с шевронами федералистских войск. — Пуци ми курац! Гарда национальна не будет выполнять ваши приказы. Мы защищаем Раскию — и только, и это закреплено в Федеративном Договоре. Если у тебя на плечах такие большие погоны, ты должен знать, что такое территориальная оборона, а гарда национальна и есть войска территориальные! Так что пуши ми курац, и вали отсюда, пичка ты материна!
Румелиец наливался дурной кровью. Такое открытое неповиновение и грязные ругательства вполне можно было считать настоящим бунтом, и по законам военного времени кара за наглость могла быть весьма суровой. Вот только в нынешней ситуации он, Шандо Банфи, генерал-локотенант и командующий войсками тылового района Банатского фронта, ничего не мог сделать с этим седоусым раскийцем.
В последний месяц все пошло наперекосяк. Русские давят по всему фронту, развернули мощное наступление в Банате, каким-то сраным чудом уничтожив Паннонскую Хтонь, потом — здорово проредили спутниковую группировку, лишив военных оперативной связи и глаз, а теперь еще и восстание уруков началось… Чертовы османы, жадность застила им глаза! Не стоило и пытаться использовать орков в качестве рабочей силы, это никогда не кончалось добром. Хороший урук — мертвый урук! Да, если быть откровенным, то и хороший раскиец — мертвый раскиец! Они всегда смотрели в сторону Москвы и ненавидели османов гораздо сильнее, чем мечтали о великом Балканском Отечестве от моря до моря…
Стоило признать, раскийцы всегда были раковой опухолью на теле Балканской Федерации. Слишком строптивые, слишком дорожащие своей самостоятельностью! Их депутаты в Скупщине даже за Батори не голосовали — воздержались, как и горанцы с помаками… Давно пора передавить их аристократию и согнуть в бараний рог хлопов! Вот закончится война, вернутся гайдуки с фронта — и тогда…
— А-а-а, ебем ти майку! — бойни войвода вдруг схватил со стола огромный черный пистолет и несколько раз выстрелил в башку румелийскому генералу: — БАХ! БАХ! БАХ! Можешь считать это началом восстания, пичка ти материна! Айда, момци, рубать упырей и османов! Слобода или смрт!
Штабные офицеры раскийской национальной гарды, до этого молча наблюдавшие за перепалкой федералистского и раскийского военачальников взорвались приветственными криками. А войвода Бойович тут же принялся раздавать приказы, проведя пальцем черту от Крупани до Бечея:
— Я хочу, чтобы ни один раскийский жандарм, ни один солдат не находился на этой линии! Срочно свяжитесь со всеми нашими подразделениями, пусть убираются с пути урук-хая! Орки идут за своей молодежью — и пусть идут. Упыри сильно просчитались, связавшись с черными! Это такой зловредный и мстительный народ — пуци ми курец… Им плевать на Белград, уруки захотят сжечь Бухарест, и, возможно, Истанбул. И мы не будем им в этом мешать… Даже поможем! Пуковник Драганович! Марш на телевидение, вы знаете что делать. Пуковник Вукович — на вас связь с нашими в федеральной армии. У них есть что-то около десяти часов, пока эту падаль не хватятся… Поручник Бикович, поручник Караджич — займитесь охраной дохлого генерала. Это восстание, другари, и мы не имеем права проиграть!
⠀⠀
*⠀ ⠀*⠀ ⠀*
⠀⠀⠀
Похоже, балканцам и вправду было чем заняться. Наши передовые дозоры докладывали: тяжеловооруженные части местной теробороны, Раскийской национальной гарды, спешно покидали свои позиции по пути нашего следования. Похоже, они не горели желанием сражаться с уруками. Ну да, танков или авиации у раскийцев не было, но даже пехотный батальон со всем штатным вооружением, засевший в крупном населенном пункте, мог бы создать нашей организованной толпе серьезные проблемы! Но — не хотел.
Более того, мы обнаружили вполне исправную понтонную переправу через Дунай! Вот это был не просто подарок судьбы, а настоящий знак,
