Кулачник 5. Финал - Валерий Александрович Гуров
Он развернул экран так, чтобы я тоже мог видеть. На экране мелькали знакомые кадры — нарезка напряжённых моментов из уже отснятых выпусков. Надо отдать должное, продакшен здесь был на высоте. Ребята из команды лиги очень хорошо знали своё дело и понимали, как и за счёт чего привлечь зрителя. Смонтировано всё было так, что я бы сам не отказался посмотреть такое шоу. Это и поддержал зритель. Зритель охотно комментировал, лайки ставились каждую секунду, комментариев уже было несколько тысяч, и количество их только росло.
— Это очень круто, — добавил Антон, глядя на меня так, словно я должен был подпрыгнуть от счастья.
— Хорошо, что хорошо — зря, что ли, стараемся, — я пожал плечами.
Положа руку на сердце, я до сих пор не привык бурно реагировать на такие вот виртуальные успехи. А надо было, наверное. Виртуальные успехи здесь подчас важнее реальных…
— Ладно, чтобы было так же круто дальше, — сказал Антон и убрал телефон в карман. — Пойдём. Нам надо на съёмку, а то режиссёр мне глаз на одно место натянет, если опоздаем. Я его тоже понимаю, Сань, весь съёмочный график к чертям.
— Сочувствую…
Мы с Антоном прошли по коридору особняка, спустились по лестнице на первый этаж и вышли в спортзал. Тот самый, где вчера у нас проходил полуфинал специфического формата. Такое впечатление, что здесь даже не разбирали оборудование.
Режиссёр, завидев нас, подошёл первым, приветственно взмахнув рукой. На нём была чёрная футболка с надписью «большой босс», из одного уха торчал беспроводной наушник, а двигался он так быстро, будто спешил одновременно в десять мест.
Увидев меня, режиссёр улыбнулся, протянул руку.
— Доброе утро, Саша. Как твоё самочувствие?
— В норме, — ответил я. — Что делать надо?
— Всё просто. Отснимем материал. Ты поработаешь по мешку или пресс покачаешь, не знаю там, на скакалке попрыгаешь. А потом на камеру дашь обещание зрителю на финал. Мол, «я выйду и выиграю», всё как положено. Фирштейн?
— Хорошо. Давай по мешку поработаю, — согласился я.
— Только, Файтер, мне нужно так, чтобы у зрителя волосы зашевелились. Не просто удары, а самое мясо, понимаешь? Чтобы каждый звук проходил по нервам…
— Что-нибудь придумаем, — заверил я.
— Чудесненько, — бросил режиссёр, потерев ладонями.
Антон ткнул меня локтем, привлекая внимание.
— Вон посмотри, как Феномен расстарался…
Я повернул голову. На другом конце зала стоял Феномен. Камеры окружили моего соперника со всех сторон, и он работал по груше. Причём делал это крайне эффектно. Мешок дёргался, скрипели цепи. Удары были тяжёлые и плотные. Каждый удар отзывался в воздухе глухим стуком. Мешок ходил ходуном, цепи натужно скрежетали. В этом было что-то демонстративное — он бил так, чтобы все видели, что силы у него вагон и маленькая тележка.
— А давай-ка я тоже по груше обработаю, — сказал я, повернувшись к режиссёру. — И посмотрим, чья отработка зрителям понравится больше.
Режиссёр на секунду замялся, но в глазах вспыхнул интерес.
— Давай, — ответил он. — Это будет отлично. Сравнение всегда работает.
Пришлось подождать, пока Феномен закончит свою показуху. Он бил методично, как отбойный молот, и в каждом его ударе чувствовалась злость. Я видел, как режиссёр при каждом его ударе довольно кивал — мол, да, вот оно, то самое шоу. Задумка этого действа была понятна — Феномен хотел, чтобы зритель видел его не просто бойцом, а чудовищем во плоти, что называется.
И вот, заканчивая свой ритуал «запугивания», Феномен резко развернулся и влепил бэкфист по снаряду. Удар пришёлся с такой силой, что мешок дёрнулся, кожа натянулась, и я заметил оставшуюся после удара вмятину. Цепи жалобно загудели, а звук от удара прокатился по спортзалу низким эхом.
— Ни хрена себе удар, — пробормотал Антон.
Феномен закончил свою серию и снял перчатки. Мешок всё ещё покачивался от его ударов, колотушка у него действительно была что надо.
— Саня, прикинь, если такой тебе в голову прилетит… — пошептал Антон. — Тут такими кувалдами только стены ломать.
Я хмыкнул, пожал плечами.
— Был такой боксёр, если знаешь, у которого удар считался сильнейшим за всю историю бокса. Эрни Шейверс, — я покосился на своего менеджера. — Никто не бил так, как Шейверс. Эрни мог правой по шее ударить так, что у тебя лодыжка сломается.
Антон медленно повернул ко мне голову.
— Но при этом он не был чемпионом мира, — добавил я, глядя на всё ещё покачивающийся мешок. — Так что сила решает многое. Но далеко не всё.
Феномен заметил меня и задержал взгляд на мгновение. Его глаза скользнули по мне с долей пренебрежения. Я понял, что он уверен, что победа в его кармане.
— Саша, твоя очередь, — пригласил меня к мешку режиссёр.
Цепи ещё качались, сам мешок тоже покачивался, как маятник. Я встал к нему, поднял руки и начал работать.
Сначала удары были размеренные, как разогрев. Но чем дольше я бил, тем сильнее накатывала злость. В голове мелькали лица и события, которые вели меня к этому моменту, и каждый удар становился тяжелее.
Это тебе за Марину… Я врезал справа. За девчонку, которая была вынуждена жить под чужим именем, не зная, где мать. Мешок дёрнулся…
Вот тебе за Сашку — я вогнал левый хук в снаряд. Пацана, росшего без отца и не знавшего, что у него есть сестра. Цепи жалобно звякнули, зал наполнился гулом.
За Светку полетел апперкот снизу, такой, что мешок качнулся ещё сильнее. Витька лишил её всего, сломал ей жизнь…
Я уже почти не слышал ничего вокруг. Был только я и этот мешок, который «превращался» в Козлова в моём воображении.
И за то, что ты, сука, ещё не сдох. В последний удар я вложил всё, что оставалось внутри. Правый на скачке влетел в мешок, и тот сорвался с цепей. Рухнул на пол с таким грохотом, что звук прокатился по спортзалу, будто раскат грома.
В спортзале повисла тишина.
А потом тишину нарушил чей-то ошарашенный голос:
— Вот это удар… Да он чёртов псих!
— Какой псих, ты видел? Это сила! — отозвался парень из группы монтажников. — Феномену с таким — кранты!
Слова покатились по залу. Ещё миг назад все глазели на Феномена как на шоу-монстра, теперь же
