Жаркое лето 43-го - Владимир Геннадьевич Поселягин
– Свидетелей нет, танк твой вчера на фугасе подорвался. Никто не выжил. Провели следственные мероприятия, не подтвердилось заявление на тебя. Насчёт увольнительной… Вопрос решали в верхах. Решили забыть. Так что свободен, получи вещи и оружие.
Вот так получив своё, я и покинул штаб корпуса. Что интересно, где моя дивизия, и за какое время я должен прибыть в часть, не сообщалось. Это… радовало. Мне было куда пустить время. Тут и награда нашла меня. Сработала опция Пророка, я её на ручную поставил. Чёрт, да это такая вещь, как же я раньше-то без неё был? По сути это миноискатель, я видел каждую вещь, потерянную в траве, монету, гранату без запала, над каждой вещью надпись что это и на какой глубине. Проверил дальность, на семьдесят метров вокруг, глубина не больше метра. Чёрт, мешает, тут на квадратный метро по пять-шесть потерянных вещей, и всё перед глазами надписями рябит. Что ж, теперь я увижу фугасы на дальности семидесяти метров, и это отличная штука. Да я по минному полю могу ходить как по лужайке. Порадовали админы, как есть порадовали. Вот так сидор за спину, на нём скаткой комбез, внутри шлемофон, сам я в офицерской форме, в пилотке, на сгибе локтя шинелька. Сам потом пропах, искупаться бы, и направился к дороге, проигнорировав землянки штаба корпуса. Что-то не двигаются следом за фронтом, неужто встал? В общем, направился к дороге. Однако уйти не удалась, сначала окликнули, потом догнали. Молодой лейтенант с повязкой помощника дежурного.
– Вы Кириллов?
– Кириллов, это я, – спокойно ответил тому.
– Так куда вы пошли? Кто вам направление выдаст?
– А зачем оно мне? Язык до Киева доведёт, найду свою дивизию. Тем более особисты сказали нагонять дивизию, про штаб корпуса ничего не говорили.
– Да вы без бумаги и шагу не ступите, любой пост остановит.
– Не факт.
Всё же пришлось прогуляться. Выдали бумагу, сообщив, где дивизия стоит, время на дорогу – двое суток. Да тут и за сутки добраться можно, меньше сорока километров, так что вскоре на попутной машине я покатил к передовой. А сошел километров через пять, через поле дошёл до леса и углубился в него. Через час, раздетый до кальсон, я старательно водил кисточкой по лобовой броне башни «ИС–2», крася его в зелёный цвет. Рядом стоял «СУ–152». Думаю, успею обоих покрасить. Этим и занимался до вечера. По два часа на машину, ещё «Т–40» успел, но покрасил всех троих. Пока стояли, сохли. Спереди у двух машин траки подвешены, я их чёрным покрасил. Да, «Татру» также достал и залил в котлы походной кухни воду, чтобы отмокали, помою их утром. Заодно глянул, что за припасы в кузове грузовика, ничего так, консервы, но немного, крупа, горох, мука, специи. Переночевал тут же, всю ночь танки сохли, а утром аккуратно вырезанным трафаретом нарисовал звёзды. После этого отмыл кухню, судя по вареву, немецкий повар кормил своих гуляшом, с рисом, и рыбный суп, на двух духовках пёк хлеб. Три котла и две духовки были у кухни. Потом залил котлы чистой водой до полного, искупался в озере, форму в магазине себе новую купил, нашивка за ранение и гвардейский значок на месте, убрал все машины в хранилище, и поспешил в сторону дороги. Да, все семь снарядов для самоходки я убрал внутрь боевой машины. Треть боекомплекта есть. Один снаряд в стволе. А бронебойные в «ИС». Я на своём мотоцикле добрался до дивизии, там убрал его в хранилище, перед этим спустившись в овраг, где свидетелей нет, и пешком дошёл до штаба дивизии, тут с полкилометра идти было. Штаб в лесу расположился. Хм, а до Варшавы около пятидесяти километров осталось. Чего встали? Там же вроде восстание подняли?
В штабе мне сообщили, что меня включают в состав одной из мангрупп. Фронт немцы держат не сплошной, и к ним в тыл просачиваются такие наши моторизованные группы, вот я под командованием капитана Басов и пойду в такой рейд. Да, получаю взвод «тридцатьчетвёрок» под командование. Сборная группа, машины из разных подразделение, сводятся в один взвод. Плохо что тот не сбит, и не подготовлен для совместных действий, но не страшно. Обычно состав таких мангрупп, это три-четыре танка, взвод пехоты, пять-шесть грузовиков, батальонный миномёт, пушка, возможно зенитка. Для удара по тылам противника, самое то. Заодно узнал, как мой «ИС» погиб. Этот дурень, что вместо меня его принял, в очередной город завёл, а там баррикада, хотел снести таранным ударом с ходу, а там фугас был. Говорят, башня метров на тридцать отлетела. М-да, а я к парням уже привык, действительно жаль было их. Машина к месту комплектования мангруппы Басова отправится через час, поэтому сообщив, что я искупаюсь, рядом запруда была, и направился к берегу. И чем ближе подходил, тем шаг мой увеличивался, пока я не перешёл на бег. Дело в том, что на тактической карте высветилась метка, которой я ни разу до этого не видел, ни рубинового или изумрудного цвета, даже не оранжевая, а сиреневого цвета, почти фиолетовая. Похоже, с опцией Пророка и тактическая карта получила расширенные возможности. Метка была не у открытого берега, где купалось множество народу, действительно жарко и душно было, а в кустах камыша, где я на открытом пятачке песчаного пляжа, размером буквально не больше десяти метров, обнаружил обнажённую черноволосую красотку, сидевшую на срубленном камыше. На поломанных камышах рядом лежала форма, с погонами лейтенанта медицинской службы. Красавица обернулась и с интересом посмотрела на меня.
– Так вот ты какой? – сказал та густым бархатным голосом.
– Кто я, и какой? – поинтересовался я, подходя.
Причём отметил что роскошнее тело брюнетки с длинной косой, у меня не вызывает никакого отклика. Чёртовы админы.
– Тот уё*ок Шестаков, которому по*уй на правила игры.
– Приятно узнать, что меня ценят, – хохотнул я. – Только ты ошиблась, я правил особо не нарушал. Всего пару раз, да и то меня за это оштрафовали.
– Из наших никто до сих пор понять не может как ты это делаешь. Тебя давно должны были выкинуть из игры. Ты читер.
– Тогда история в реальности не пошла бы по-другому, – пожал я плечами.
– О чём ты говоришь? – с недоумением протянула девица. – Это всего лишь игра, какое влияние она имеет на реальный мир?
– Хм, – я задумался, и прикинув расклады, поинтересовался. – Какой раз ты играешь в этой игре?
– Семнадцатое уже.
– Из какого года в игру вошла?
– Что за странные вопросы? В две тысячи двести двадцатом в игровую капсулу легла.
– Хм, удивила. Когда СССР победило Третий Рейх?
– День Победы, Девятое Мая.
– О как? – ответ меня действительно удивил. Похоже мы с этой девицей и другим игроками, о которых та говорила, играем в разные игры, но на одном поле, и я читер. – Ясно. Матрица значит?.. А ты что тут делаешь? Тебе не нужно выполнять квест?
– Ты мой квест, – хищно улыбнулась та, и начала царапать себя, груди, внутренние стороны бёдер, да кричать, визжа, завалившись на спину. – Помогите! Насилуют!..
Надо сказать, шуму та наделала немало, почти сразу же раздался топот множества ног, и вот что увидели с полсотни свидетелей. Сжавшуюся всхлипывающую девушку, и метрах в пяти от неё сидит по-турецки парень в форме старшего лейтенанта гвардейца, на открытой ладони правой руки стояла кружка с чаем, тот слегка парил, в левой руке наполовину съеденный бутерброд с колбасой и сыром. Под ними масло. На коленях ещё по одному бутерброду лежит. И вот старлей, уплетая
