Формула огня - Джек из тени
Тот самый молодой граф Райхенбах, кстати, выжил. После двух дней в лазарете, где старик Ганс, больше ругаясь, чем занимаясь лечением, кое-как залатал его спину, он вернулся в строй. Ему, как я и приказал, дали тачку. И он, молча, стиснув зубы до скрипа, начал таскать камни. Его спесь испарилась, сменившись чем-то другим. Глухой, затаившейся ненавистью, которая плескалась в его глазах каждый раз, когда он смотрел в мою сторону. Он просто ждал, как и его папаша в Малом совете. И я знал, что таких, как он, теперь много, целая армия призраков в дорогих одеждах, жаждущих моей смерти, невидимая, но от этого не менее опасная.
Новость пришла в тот день, когда мы начали заливать бетоном второй ярус казематов. Я стоял на лесах, проверяя прочность опалубки, когда сержант Эрик, мой верный адъютант, крикнул снизу:
— Командир! К вам посетитель!
Я спрыгнул на землю, вытирая руки о штаны.
— Кто ещё? Если опять делегация из столицы с жалобами на условия труда, отправь их к Урсуле. Она им быстро объяснит политику партии.
— Нет, магистр, — Эрик покачал головой, и на его чумазом лице появилась редкая, почти мальчишеская улыбка. — Это… хороший посетитель.
И в этот момент я её увидел.
Она появилась из-за поворота, ведущего к перевалу, и на фоне всей этой грязи, копоти и уродства, она была как видение из другого, давно забытого мира. Лира Лунный Клинок. Моя лисица-шпионка, моя головная боль и моё самое большое искушение.
Она была одета в лёгкий дорожный плащ, под которым был лёгкое, шёлковое платье тёмно-синего цвета, подчёркивающее каждый изгиб её невероятной фигуры. Длинные волосы были собраны в сложную причёску, а в них поблёскивали серебряные заколки в виде полумесяцев. Она шла легко, бесшумно, как и положено кицуне, и её туфельки, казалось, не касались грязной, утоптанной земли. За её спиной покачивались пушистые хвосты, а на лице играла лёгкая, чуть лукавая улыбка.
Работа вокруг нас замерла. Солдаты, орки, гномы, все, как по команде, остановились и уставились на неё. Их грязные, обветренные лица выражали одно и то же: чистое, беспримесное восхищение. В наш мужской, уродливый, пропахший потом и смертью мир явилась богиня. Я видел, как парочка орков недалеко от меня откровенно пустили слюни. И я прекрасно понимал из-за чего… Пора задуматься об отдыхе.
Она подошла ко мне, и её улыбка стала шире.
— А тебе идёт эта грязь, Железный барон, — пропела она своим мелодичным голосом. — Очень… брутально.
— Рад, что ты оценила, — проворчал я, чувствуя, как краска стыда заливает моё лицо. Рядом с ней я ощущал себя грязным, вонючим дикарём. — Какими судьбами? Решила проинспектировать мои владения?
— Я привезла тебе новости, Михаил-сан, — её взгляд стал серьёзным. — И немного хорошего вина. Судя по твоему виду, и то, и другое тебе не помешает. У тебя найдётся место, где можно поговорить без лишних ушей?
Я кивнул и повёл её к своему шатру. Мы шли через весь лагерь, и за нами, как шлейф, тянулись сотни восхищённых и завистливых взглядов. Я чувствовал себя так, будто веду по казарме королеву.
В шатре, который служил мне и штабом, и спальней, и столовой, царил привычный хаос. Разбросанные по столу чертежи, грязная посуда в углу, стойкий запах нестираной одежды. Лира оглядела всё это с лёгкой улыбкой на своём идеальном лице, но ничего не сказала. Она поставила на стол плетёную корзинку, достала оттуда бутылку тёмного стекла и два изящных серебряных кубка.
— Сначала новости, — сказал я, отодвигая чертежи и усаживаясь на единственный стул.
Она разлила вино по кубкам, её движения были плавными и завораживающими, как танец.
— Есть хорошие и плохие. С какой начать?
— Давай хорошие. Плохих у меня и своих хватает.
Она протянула мне кубок. Вино было терпким, холодным, с привкусом ягод и чего-то ещё, пряного, незнакомого. После той бурды, что мы пили здесь, это было похоже на нектар богов.
— Хорошая новость в том, что ты герой, — сказала она, присаживаясь на край стола. — Великий победитель, спаситель герцогства. Твоё имя сейчас на устах у всех, от последнего крестьянина до герцога. Поэты уже слагают баллады о Битве в Глотке Грифона. Художники пишут картины, где ты, в сияющих доспехах, повергаешь чудовищ. В тавернах пьют за твоё здоровье и рассказывают небылицы о твоём «огненном колдовстве». Простой народ тебя обожает. Армия считает полубогом. Герцог Ульрих, хоть и скрывает это, относится к тебе крайне настороженно, при этом однозначно не может пойти против такой популярности. Он наградил тебя ещё одним поместьем и официально закрепил за твоим родом все земли, которые ты отвоёвываешь.
Я хмыкнул.
— Герой в сияющих доспехах… Если бы они видели, в какой грязи куются эти победы. Что ж, народная любовь — товар скоропортящийся, но пока он есть, им можно торговать. Теперь плохие новости.
Лира сделала глоток вина, и её лицо стало серьёзным.
— Плохая новость в том, что чем громче поют о тебе на площадях, тем громче шипят в замках. Аристократия тебя ненавидит. Не просто не любит, как раньше. Ненавидит лютой, животной ненавистью.
— Я догадывался, — усмехнулся я. — Особенно после истории с молодым Райхенбахом.
— Эта история стала последней каплей, — кивнула она. — Ты не просто унизил отпрыска одного из самых влиятельных родов. Ты посягнул на основу их мира, на их право быть выше остальных. Ты показал всем, что их благородная кровь не стоит и капли пота простого солдата. Они никогда тебе этого не простят.
Она поставила кубок и посмотрела мне прямо в глаза.
— Они затаились, Михаил, как змеи в траве. Они больше не кричат о твоём низком происхождении на советах. Это бесполезно, ты же теперь «народный герой». Они действуют умнее, под предлогом сохранения старых устоев они собирают вокруг себя всех недовольных. А недовольных много, это и лорды, чьи феодальные дружины ты распустил. И купцы, которых ты обложил военным налогом. И жрецы, которые видят в твоих машинах «дьявольское колдовство».
— И чего они хотят? — спросил я, хотя уже знал ответ.
— Твоей смерти, разумеется, — просто ответила она. — Но они не могут просто нанять убийцу. Слишком
