Браконьер 2 - Макс Вальтер

Единственные кости, которые я не смог проглотить, — это голова, хвост и плавники. Но последние запчасти я приберёг себе в качестве лакомства, как бы странно это ни звучало. И когда на тарелке осталась только разобранная на составляющие голова, я сгрёб хвосты с плавниками и, завалившись на топчан, сунул в рот первый. Вначале просто рассасывал его, а затем начал откусывать по чуть-чуть и перетирать зубами в труху. Расскажи мне кто-нибудь об этом раньше, я бы ни в жизнь не поверил, что такое вообще возможно.

Но, несмотря на незавидное положение, я был счастлив. Относительно тепло, сухо, а главное — сытно. Вот теперь можно и подыхать со спокойной душой. Надеюсь, Напалм поведётся на всё это дерьмо и захочет выяснить, в чём же это таком я признался следователю, что за ним вдруг начали присматривать. Лично я бы на его месте занервничал и явился к свидетелю, с парой вопросов. Не исключаю, что он попытается меня тихонько убрать и свалить в закат, но, скорее всего, любопытство победит здравый смысл.

А вдруг всё не так уж плохо, как рисует фантазия? Что, если можно задержаться в тёплом и сытом кремле? Нет, я бы точно вначале выяснил хоть что-то, прежде чем переходить к отчаянным мерам.

Вскоре на меня навалилась сытость, и я незаметно провалился в сон. Снова снилось море, но на этот раз я сидел на каменном пляже. Волны с шумом бились об острые края и убегали, с шелестом утягивая за собой мелкую гальку. И было здесь так спокойно, что я даже во сне решил, что обязательно посещу побережье. Чего бы мне это ни стоило. Я просто обязан увидеть всю эту красоту воочию, вдохнуть полной грудью солёный воздух. И вот так просто сидеть на берегу и смотреть вдаль, туда, где небо встречается с бесконечной водной гладью и порой невозможно понять, где конкретно проходит эта граница.

Что-то грохнуло, вырывая меня из этого волшебного места. С трудом продрав глаза, я уставился на одного из мордоворотов, что сопровождали меня в тюрьму. Он стоял у решётки и молотил по ней палкой.

— Тарелку давай, — не терпящим возражений тоном произнёс он.

М-да, по ходу, я только задремать успел. Слов нет, как хочется вгрызться в его поганую, наглую, ухмыляющуюся рожу.

Но вместо этого я поднялся с топчана и просунул пустую тарелку под решёткой.

— А кости где? — удивлённо уставился на остатки от рыбы он.

— Сожрал, — честно ответил я.

— Я не шучу, где кости? Если ты что-то задумал…

— С чем? С рыбьими костями? — усмехнулся я.

— Смотри у меня, — пригрозил палкой он. — На вот, тебе велено передать.

Он протолкнул под решётку небольшой мешочек и развернулся к выходу.

— Слушай, а ты табачком не богат?

— А у тебя рожа не треснет?

— Тебе жалко, что ли?

Конвоир как-то тяжело вздохнул и вернулся к решётке, через которую протянул аж три самокрутки.

— А огоньку?

Мордоворот терпеливо чиркнул зажигалкой и дождался, когда я прикурю, а затем сунул её обратно в карман.

— А с этими мне потом что делать?

— Да мне насрать, — огрызнулся он. — Не положено.

— Ладно, всё равно спасибо, — поблагодарил я.

Хлопнула дверь, и в помещение ворвался небольшой клочок морозного воздуха. Кажется, снаружи снова похолодало. Но в камере было тепло, видимо, где-то здесь имелась печь. Возможно внизу, чтобы обогревать сразу всё помещение.

На столе у решётки стояла керосиновая лампа, которая с трудом рассеивала темноту. Но чтобы понять, что находится в мешочке, света хватало. А там я обнаружил приличный кусок чёрного сердца, высушенный до состояния кости, и небольшой цифровой диктофон.

И это вызвало у меня кривую ухмылку. Данные предметы означали лишь одно: операция началась, и гостя следует ожидать в любую минуту.

Глава 9

Ошибка

На несколько секунд табак вскружил голову. Зато успокоил нервы и помог расслабиться. По-хорошему, надо бы избавиться от этой пагубной привычки, но не могу. Где-то в прошлой жизни я читал статью о никотиновой зависимости. Так вот в ней на серьёзных щах утверждалось, что эта самая зависимость — сродни героиновой. Ровно по этой причине курить бросают единицы.

И казалось бы, всего-то и нужно собрать волю в кулак и воздержаться от вредной привычки. Да где там? Я полгода провёл в подземелье, но стоило выбраться на поверхность, как я первым делом сунул в рот самокрутку.

Вот и сейчас, вместо того, чтобы пытаться продумать план действий, я размышлял о том, каким образом прикурить оставшиеся две самодельные сигареты в отсутствие спичек и зажигалки.

Спать расхотелось из-за того, что сон перебили. С другой стороны, может, оно и к лучшему. Как знать, вдруг Напалмпопытается решить возникшую проблему сегодня? Но это, опять же, в том случае, если я всё верно просчитал.

И я наверняка прав, но кое-что не давало мне покоя. А именно действия Глаза. Ну не похож он вчерашнего менеджера, который только что взял в руки оружие и не понимает, с какой стороны к нему подходить. Снайпер — в первую очередь опытный стрелок, а уже затем всё остальное.

Это только на первый взгляд кажется, что палить из винтовки с оптикой проще, чем из пистолета. На самом деле всё с точностью до наоборот. Приходится учитывать множество факторов, ведь при полёте пули на дальние расстояния на неё влияет даже влажность воздуха. И это я молчу про порывы ветра и огонь на упреждение по движущейся цели. Но винтовку ему доверили, и даже погоняло соответствующее прилепили. Не сходится.

Знавал я одного фаната снайперской винтовки, когда служил в армии. В плане оружия и тактики он был отбит настолько, что мы за глаза называли его душнилой. О стволах он мог говорить бесконечно, сравнивая их огневые характеристики, как, чем и в каких условиях лучше пользоваться.

Да, возможно, Глаз в этом отношении был проще, но… В его неопытности я сомневаюсь. Тогда в чём подвох? Почему он принял те решения, которые впоследствии привели к гибели всего отряда? Может, я поставил не на того? Вдруг Напалм не при делах? Или их было двое? В смысле — крыс…

Из-за двери донеслось тихое бормотание, и я, не задумываясь, закинул в рот небольшой кусочек чёрного сердца. Створка скрипнула, и