Лейтенант спасательной службы - Михаил Александрович Михеев
– Живой? – хмуро спросил капитан.
– Я – да.
Фраза получилась горькой. Из семерых, ушедших с Истоминым, вернулось двое. Его собственный ведомый погиб, когда взорвался вражеский крейсер. Там, где командир отделался неприятными ожогами, мальчишка, оказавшийся слишком близко, получил смертельную дозу радиации и умер почти мгновенно. Они победили. Более того, истребители решили исход всего боя – но в глазах самого Истомина это был грандиозный провал. Его провал!
– Спокойно, – Русаков отлично его понял. – Ты вышел на истребителях против эскадры и победил. А что до потерь – так без них не бывает. Это не твоя вина. Привыкай. Такова доля командира.
Истомин хмуро кивнул и вдруг обнаружил пред собой огромную кружку горячего, слегка пахнущего знаменитым сибирским бальзамом кофе.
– Держи, – Александра буквально впихнула ему в руки напиток. – И не раскисай. Сейчас командир говорить будет.
– А куда ж я денусь, – хмыкнул Русаков. – Благо все собрались. Итак, товарищи офицеры, мы идем к Ницце. Будем стоять там примерно неделю, после чего нас сменят.
– Вот как, – в голосе старпома звучало удивление. Но, скорее всего, напускное – кому как не Габриэляну знать расклады. Так что, похоже, играет на публику. Ну, поаплодируем, таковы правила. Хочется старшим офицерам демократию изобразить, бывает. – И с какого переполоху?
– Командование решило, что это жу-жу неспроста, и хочет подстраховаться. Кто бы ни учинил здесь бардак, сам факт того, что он рискнул напасть на имперский звездолет, говорит о серьезности его намерений. Так что принято решение осадить наглецов. Плюс репутация. Плюс, я думаю, планету давно подумывали вовлечь в нашу область интересов, но желательно не завоевывая, а тут вдруг так здорово совпало… В общем, нас сменит патрульная эскадра, которая здесь же и станет базироваться. В ближайшей перспективе неделя дежурства – и идем домой. Нам отдыхать уже давно пора.
Пять дней спустя он сидел на пляже и с интересом наблюдал за дефилирующими мимо женщинами. Все же наблюдать за ними в обычной, мирной обстановке куда приятнее, чем выкапывать их из груд щебня или же раздавать им, помятым и оборванным, сухпайки. Разные, так сказать, ощущения. Здесь же, несмотря на недавние события, жизнь стремительно вернулась в мирное русло. Наверное, так и нужно – чересчур долго переживать о чем-то вредно для психики. О-па!
– Привет, мулатка-шоколадка…
– А? – девушка обернулась, удивленно (и, как надеялся Истомин, радостно) широко распахнув глаза. – Это ты?
– Естественно, – пилот вернул ей улыбку, хотя, как он подозревал, она получилась страшненькая. Все же видок у него сегодня – краше в гроб кладут. А куда деваться? Мало того, что лицо все в продолжающих шелушиться ожогах, которые, как его клятвенно заверили корабельные эскулапы, продержатся от недели до двух месяцев, так еще и осунулось оно зверски. И ничего удивительного в этом не было. Процедуры, которыми его мучили в госпитале «Ирбиса», бесследно не проходят. Интенсивная терапия, и этим все сказано, от уколов вздулись не только вены на руках, но и задница.
С другой стороны, без всего этого он бы умер. А так – три дня неудобств, и порядок. Вот только сейчас, будучи на пляже, ему приходилось сидеть под зонтом, намазавшись защитным кремом, да еще и в костюме, более всего напоминающем мужской купальник начала двадцатого века. Прямые солнечные лучи еще не отошедшей от последствий боя коже были решительно противопоказаны. Остается лишь благодарить духов космоса, что волосы не выпали – их, конечно, восстановить не сложно, однако процедура выращивания муторная и неприятная. И, к слову, дорогая – парикмахерские имеют на таких процедурах неплохую выручку.
– И что ты здесь делаешь? – похоже, бравому имперскому пилоту сегодня удалось немного смутить провинциалочку, и теперь она прятала это чувство за напускной суровостью.
– Тебя жду.
– А… Откуда ты знал, что я приду?
– Так я и не знал, – улыбнулся Истомин. – Просто я о тебе вообще почти ничего не знал, кроме того, что мы познакомились на пляже. А раз так, имелся слегка отличный от нуля шанс, что ты сюда вернешься.
– И ты прилетел…
– Да, – улыбнулся Истомин и честно признался: – Все равно на корабле сейчас делать нечего.
– Ага. Значит, иначе не прилетел бы!
Ох и любят женщины покачать права и всему миру продемонстрировать, что именно они – центр вселенной. Хотя бы в собственных глазах. Ну да на такое нет смысла обижаться, очень уж много веков назад установлены правила игры.
– Прилетел бы. Но сидеть здесь часами и ждать бы не смог. Особенно не зная, жива ли ты вообще.
– Жива, конечно! – возмутилась девушка и тоном ниже добавила: – На планете люди вообще погибли только на Дальнем Мысу, где эти сволочи высадили десант.
Дальним Мысом, сколь помнил Истомин здешнюю географию, называли большое горное плато в центре материка, где располагались несколько мощных горнодобывающих комплексов. Кстати, почему это далекое от моря нагромождение скал так странно называется, он понял еще в первый свой прилет сюда. Когда к горам нагоняло тучи, все, что не было ими прикрыто, и впрямь напоминало сверху морское побережье с далеко вытянувшимся мысом. Наверное, еще первопоселенцы, уставшие от долгого перелета в своих примитивных кораблях, разглядывая планету с орбиты, обратили на это место внимание. И ассоциации это у них вызвало соответствующие.
А еще Дальний Мыс оказался единственным местом, где атакующие сумели-таки высадить десант. Несколько дней боев, сколь кровопролитных, столь и бесполезных, потому как ничего стратегически важного в тех местах не было, а блокировать несколько идущих туда дорог оказалось довольно просто. В общем, когда вражеская эскадра отвлеклась на «Ирбиса», незадачливых завоевателей тупо перебили, даже не пытаясь брать пленных. Впрочем, как раз это – распространенная практика, кому нужны живые пираты…
Зато в других местах пострадавших почти не было. Несмотря на довольно большое количество попаданий, которые приняла на себя планета, до поверхности ничего не дошло. Все же плазменные заряды, идущие с большой скоростью, эффективно рассеиваются в любой более-менее плотной атмосфере, и пробить ее насквозь способна разве что артиллерия тяжелых крейсеров или линкоров, но то уже совсем иной уровень. Пиратские же пукалки серьезно повредили инфраструктуру, вызвав многочисленные аварии в электросетях, нанесли кое-какой урон экологии, но, в общем-то, их ущерб тем и ограничился. Так что, несмотря на всю грандиозность и внешнюю эпичность битвы, человеческих жертв оказалось на удивление мало. И
