Третий шанс - Евгений Максимович Ажакин
– Тогда… я согласен, дедушка.
– Я рад.
И совершенно искренняя улыбка. Всё-таки я слишком жесток был в своих суждениях касательно Иллити. Они вполне нормальные, если опустить некоторые моменты.
– Читай.
И я прочитал. С десяток страниц внушительных размеров, заполненных мелким шрифтом. За полторы минуты. А после пересказал содержимое практически слово в слово. Как и в случае с родителями, я сразу заявил о своей гениальности, дабы избежать проблем и лишних вопросов в будущем. Ну, гений – так и братишка мой не дурак, раз уж добился таких успехов в магии огня. А он, я уверен, не единственный способный ребёнок в роду. В конце концов, это мир меча и магии, а тут дети или быстро взрослеют, или не доживают до совершеннолетия.
Единственным, кто выказал своё удивление, оказался Гериан, не повершивший в то, что кто-то в нашем возрасте обладает такой памятью, но его быстро упокоил Амстер, разумно не став сравнивать его со мной. Конечно, пацан сам может назначить меня своим соперником, так как в роду не так уж и много одногодок, равных ему по положению, – мы оба – внуки главы, – и приблизительно равных по силе.
Приблизительно потому, что если я еду на рояле и роялем погоняю, то в случае с Герианом всё не так однозначно. Мне нужно с ним получше познакомиться и провести побольше времени, чтобы оценить его потенциал в изучении магии.
Но то, что род Иллити из своих магов в первую очередь готовит боевиков – факт. Для того, чтобы сказать об этом, достаточно было просто понаблюдать за дедом, отцом и дядей.
– Золан, как так?!
– Много практики, братишка. – Как-то само собой так вышло, что я горделиво задрал нос, скрестив руки на груди. – Очень много. Я перечитал почти всю домашнюю библиотеку!
А ещё больше десятка тысяч книг за обе предыдущие жизни, но это так, мелочь. Пока Гериан продолжал возмущаться, Амстер чуть наклонился к деду и тихо, очень тихо спросил:
– Отец, ты уже говорил с Золаном по поводу его силы?
Я явно не должен был этого слышать, но почему-то слышал. А спустя секунду обнаружилась и причина в лице инстинктивно активируемого усиления физических возможностей Палача. Заметив, что дядя что-то говорит, я тут же направил ману к органам чувств, инстинктивно сформировав там конкретные такие мана-конструкты.
Не руны, даже близко не они. Скорее уж дополнительные органы из маны, каким-то образом синергирующие с моими собственными…
Ощущение… интересное, полностью отличное от магии, коей я пользовался сотню лет.
– Он убил человека в пять лет, сын. И никто не знает, что увидел этими проклятыми глазами. – Вот как? Получается, благословение Палача даже среди Иллити считается, мягко говоря, посредственным даром? – Нужно отгородить его от этих воспоминаний.
– И ты не придумал ничего лучше составления графика тренировок? Брат в курсе?
– Я послал за ним, но не думаю, что он прибудет сегодня.
– Количество заказов не падает?
– Даже растёт. Наши алхимики трудятся посменно, спят по шесть часов в сутки, но даже так мы не можем удовлетворить всех потребностей восточных границ.
Гериану я, по правде говоря, отвечал на автомате что-то совершенно незначимое, так как разговор деда с дядей был намного интереснее обсуждения простеньких заклинаний начального ранга. Но я сильно недооценил старших родственников, что и вскрылось буквально спустя пару секунд.
– Золан, подслушивать – нехорошо.
– Простите. Оно само получилось, а потом мне стало интересно.
– …
Дед промолчал. Видимо, пытался понять, как много я успел услышать. Но наблюдать за его моральными терзаниями мне было неприятно, и потому я решил расставить все точки над i. В конце концов, я ценю хорошие битвы, и сражаться для меня уже лет через семь будет так же естественно, как дышать. А следом за сражением идёт смерть, держащая свою косу наготове.
– Дедушка, не беспокойся о произошедшем. Бенефит заслужил смерть, и я горжусь тем, что именно мне выпала возможность его казнить.
И побольше искренности в глазах. Во-о-о, хорошо пошло, дед аж в осадок выпал – нечасто, видимо, ему внуки признаются в любви к убийствам. Но вот с дядей всё совсем по-другому. Услышав мои слова, он не повел и бровью, но при этом умудрился перехватить инициативу в разговоре у деда, просто положив руку тому на плечо. Так и выглядит крылатое выражение – «подавился словами».
– Золан, ты ясно осознаешь, что от твоей руки погиб человек? Лишился жизни?
– Да.
– Зная это, как в твоих глазах выглядит убийство? – Мужчина был предельно серьёзен, что ощущалось и в его словах, и во взгляде. Его нельзя было назвать ни холодным, ни жёстким, ибо в глазах этих плескалось пламя. Гибкое, текучее и изменчивое, полная противоположность непоколебимому металлу. – Хорошенько подумай, прежде чем ответить.
Дед с осуждением посмотрел на своего сына, но возразить не решился, понимая, что раздрай среди взрослых в первую очередь бьет по ребёнку, прислушивающемуся к словам авторитетных для него людей.
Вот только чего, блин, ожидает Амстер, задавая такой вопрос? Я так похож на ветерана человеко-демонической войны, чтобы рассуждать о концепции убийства? Или… от меня требуется что-то более приземлённое и детское? Без проблем, организую, но чур потом не жаловаться!
– Убийство… полезно. – Напряглись? Так я того и добивался, на самом деле. – Такие, как Бенефит, не должны жить. Я сомневаюсь, что его можно было исправить или хотя бы вызвать чувство вины за содеянное.
Показанное мне глазами Палача напоминало скорее лютую смесь хоррора и триллера от первого лица, где ты – в лице маньяка, наблюдаешь, но ничего не можешь изменить. Недаром Палачи практически все поголовно считались психами, у которых от крыши дай Всевышний если стропила остались. Но оно и логично: попробуй остаться в здравом уме, если твои собственные глаза каждый год, начиная с пяти лет, вынуждают тебя примерять шкуру отпетых мерзавцев, переживая всё, что они ощущали, переступая черту.
Я-то ещё не до конца отошёл от десятков изнасилований, зачастую заканчивающихся жестоким убийством. А что говорить о детях, чьё мировоззрение только формируется? Девушки, женщины, даже одной малюткой, смеском эльфа и человека, эта сука не побрезговала. Мог бы – оставил бы его в живых, чтобы после передать в руки профессиональных палачей. Чтобы те ввергли его в состояние нежизни, и продержали на
