Росомаха - Андрей Третьяков

Я гордо пошёл в сторону огромного выхода, но вдруг меня покачнуло. Странно, у меня была всего одна небольшая царапина от меча врага на спине. С неё уже даже кровь не сочилась. Но перед глазами всё начинало плыть. Я не мог потерять столько крови, чтобы терять сознание!

Держа спину прямой, я упорно шёл к выходу, который, казалось, не становился ближе. Но, наконец, я прошёл через огромные врата и оказался… в густом лесу. Вокруг меня плотным забором стояли пальмы и прочие южные деревья, густо перевитые лианами. Впрочем, других деревьев я не знал. Я немного углубился в лес, продолжая краем уха слышать беснование толпы, и тут меня накрыло по-настоящему.

Всё вокруг закружилось, и я упал на мягкую подстилку из густой невысокой травы. От врат меня отделяли максимум полста метров густой растительности. Последней мыслью, промелькнувшей в моём сознании, было: «Отравили, уроды!».

Яд на арене был строжайше запрещён, но всегда находились оригиналы, игнорирующие это правило. Обычно, они заканчивали жизнь от собственной отравы. Распорядитель при малейшем подозрении разрезал ногу подозреваемого его же клинком. И те сдыхали в муках. Или маги залечивали рану за несколько секунд, если яда не было. Но, как и всё в этом мире, это была игра на публику. Главное — высокие рейтинги «битвы до смерти».

Я поднялся, превозмогая, и, постоянно падая, двинулся вглубь леса. Пусть я сдохну от яда, главное, чтобы меня никто не нашёл. Я ушёл победителем, пусть у парней, что остались, появится стимул! Пусть они верят, что подобное возможно! Мне было сложно себе в этом признаться, но я любил их как семью, которой у меня не было. Заботился о них в меру своих мизерных возможностей. И они отвечали мне взаимностью. Не всегда, да, но весьма часто.

И сейчас я лежал на траве посреди джунглей и прощался с этим миром, который я, несмотря ни на что, очень любил. И в котором выживал двадцать лет, с тех пор как меня выкупили из сиротского приюта, сделав рабом-гладиатором. Хотя, и до этого выживал, просто не осознавал этого.

Всё вокруг закружилось, и сознание медленно уплыло. Мне снилось, что я оказался в совершенно незнакомом лесу. Высоченные стройные деревья с игольчатыми кронами окружали меня, всё было засыпано жёлтыми, высохшими иголками. Подлеска практически не было, эти стройные изящные гиганты душили любую растительность, кроме редких проплешин незнакомой высокой травы.

— Умираешь? — поинтересовался незнакомый голос.

Да, умираю. Вот, уже и галлюцинации начались. Надеюсь, что не зря. Раньше, на арене, меня бы уже поставили на ноги маги-лекари. И наказали бы нарушителя. Маги смерти просто развоплощали души таких. Но, теперь я свободный человек. Я слышал про деньги, и даже часто сталкивался с этим понятием в детстве, пока жил в приюте.

Да и нам платили. На эти деньги мы иногда покупали себе оружие, продажных женщин, редкую еду и даже выпивку. Перед последним боем я спустил всё, что было, на меч, который теперь лежал рядом со мной.

И да, на шлюх я не тратился. Я был лучшим, и мне ничего не стоило сбросить напряжение с любой из боевых подруг, для них было за счастье попасть в мою кровать, это считалось хорошей приметой для них.

А теперь меня «бесплатно» лечить бы и не стали. Десятая победа. Дальше я, по идее, обязан сам о себе заботиться, зарабатывать на еду, жильё, одежду, лечение. Думаю, меня и бесплатно вылечили бы, но я слишком поздно понял, что меч одного из противников содержал яд. Может, и не надо было стремиться к этим победам? Да хрен им всем, надо! Я доказал, что это возможно.

— Умираешь же! — снова тот же самый голос. — Обидно наверно?

— Не очень, — на автомате окрысился я. — Если и сдохну, то победителем! Моё имя войдёт в века. На меня будут равняться! А друзья будут знать, что вырваться оттуда возможно! И сделают это! Я первый, но не последний.

А потом сообразил, что мой собеседник — лишь плод умирающего сознания. Чёрт, обидно. Главное, чтобы шакалы растаскали мой труп до того, как кто-нибудь наткнётся на него и опознает. Иначе, всё было зря!

— А ты мне нравишься! — всё тот же назойливый голос с лёгким присвистом или даже шипением. — Редко встретишь человека, который, умирая, думает не только о себе и упущенных возможностях, а о других, красавчик же. Короче! Жить хочешь?

— Жить? — усмехнулся я, окончательно теряя связь с действительностью. Высоченные деревья водили вокруг меня хоровод. — Ты думаешь, я знаю, что это такое? Вся моя жизнь состояла из тренировок и битв, иногда до смерти противника. Так что не говори мне про жизнь, я не знаю о ней ничего.

— А он мне правда начинает нравится, ты права, подружанька, — надоевший голос обращался явно не ко мне. — Идеальный кандидат. Но, ты же понимаешь, что это будет чуть ли не последний наш шанс. Если мы возьмём этого, и он не справится, следующего будем ждать десятки тысяч лет!

— Он справится! — на задворках сознания раздался совсем тихий мурлыкающий женский голос. — Я вижу, я уверена, что мы не ошибаемся.

— Хорошо, любимая! — надоедливый фантомный голос тихонько отдалялся. Вот уж не думал, что, умирая, буду слушать подобный бред. — Я тебе доверюсь. Твоё чутьё никогда тебя не подводило, будем надеяться, что первая в твоей жизни ошибка случится не сейчас.

Наступила блаженная тишина, и я закрыл глаза. Высоченные стройные деревья пропали, голоса тоже. Покой. Мне нужен покой.

Я осознавал, что после этого наступит вечный покой, а не тот, что мне необходим, но я уже смирился. С ядом не поспоришь, а магов-гладиаторов не бывает. Так что вылечиться шансов нет.

— Заблуждаешься! — опять этот гадкий голос!

Я тряхнул головой.

— И ничего он у меня не гадкий! — возмутился мой бредовый собеседник. — Голос, как голос. Но я не о том. Я могу дать тебе долгую и интересную жизнь. Но, как ты понимаешь, не бесплатно. От тебя будет нужна ответная услуга! Впрочем, ты сейчас так себе соображаешь. И, если условия не устроят, я всегда смогу вернуть тебя в «здесь и сейчас», и ты спокойно умрёшь.

И меня поглотила так желанная мою тьма. Мне снилось, что у меня есть мать. Она качает меня на худеньких, но сильных ручках, напевая какую-то песенку, которую я