Кулачник 5. Финал - Валерий Александрович Гуров
Но Шама не отвёл глаз. Я видел, что он не уступит в психологии. И это было правильно.
Феномен забрался на ринг, одним движением перемахнув через канаты. И… сделал то, что от него ждали. Он поднял руку и показал два пальца, давая понять, что завершение боя придётся на второй раунд.
Я наклонился к Шаме.
— Не ведись. Слышишь? — зашептал я. — Он пытается забраться тебе в голову. Ты начнёшь думать про его второй раунд, начнёшь делать всё, чтобы это не случилось… И именно так ошибёшься.
Шама кивнул, но я видел, как он напрягся, уже прокручивая «прогноз» Феномена в мыслях.
— Это распространённый приём, — продолжил я. — Так делал Конор, когда выходил против Жозе Альдо. Он столько раз повторял, что уложит его в первом раунде, что Альдо сам открылся, полетел вперёд. И что думаешь? Всё закончилось за тринадцать секунд… Шама!
Я вырвал Шамиля из оцепенения.
— Пусть играет в игры. У тебя свой план. Иди и выполняй его.
Шама кивнул ещё раз, и я почувствовал, что мои слова дошли по адресу. В его глазах снова загорелся тот самый огонь, который я жаждал увидеть.
— Бойцы в центр! — скомандовал рефери.
Шама и Феномен встали по разные стороны от судьи, слева и справа.
Феномен, как всегда, был в очках, которые не спешил снимать. Ноги расставил широко, уверенно, будто ринг принадлежал только ему. Он возвышался над Шамой примерно на полголовы, но тот и не думал пасовать. Стоял ровно, плечи расправлены, смотрит в глаза сопернику.
Рефери начал читать стандартные правила:
— Боксируем честно, удары ниже пояса запрещены, слушаем мои команды…
Но я видел, что Шама его почти не слышал. Он пытался поймать глаза Феномена. А глаза были скрыты за тёмным стеклом.
И вдруг Шама одним резким движением сорвал с Феномена очки и бросил их на канаты.
— Смотри мне в глаза! — крикнул он.
Я видел, что Феномен такого явно не ожидал. На секунду он застыл, но потом губы растянулись в ехидной улыбке. Он отступил на полшага, снова поднял два пальца.
— Боец, ещё раз выкинешь нечто подобное — и сниму балл, — строго предупредил рефери. — По углам! Угловые покиньте ринг!
Шама и Феномен разошлись каждый в свой угол.
Гонг ударил, и Шама бросился вперёд, будто его держали на цепи и только что отпустили. Он пошёл отчаянно, смело, не щадя себя. Первые обмены выглядели достойно. Шама рубился честно, смело, кулаки свистели, попадания тоже были.
Но я видел другое. Шама не прислушался к моим словам. Вместо того чтобы вязать соперника, забирать клинч и ломать его на ближней дистанции, Шама пытался перерубить Феномена в стойке. А в стойке его шансы были равны одному — случайно попасть.
Феномен двигался по-другому. Хладнокровно. Он видел каждый удар, читал их заранее, как открытую книгу. Его стопы смещались на полшага, и Шама раз за разом промахивался.
Самое неприятное было то, что Феномен специально давал Шаме вымахаться. Он не спешил контратаковать, не включал мощь, а позволял ему бить, заставляя выглядеть сильным и поверить в себя.
Я понимал, что потом, когда Шама выдохнется, Феномен включится и выставит его идиотом.
Я сжал кулаки у края ринга, наблюдая за тем, как Шама наращивает темп.
— Не ведись, Шама… не ведись… — заорал я.
Но он уже влетал в очередную атаку, не замечая, что ситуация начинает ускользать у него из-под контроля…
— Работай! Вяжи его! Не лезь так!
Увы, Шамиль меня не слышал. Я видел в его глазах ярость, ту самую, что буквально сжигала изнутри. Ему было важно не только ударить Феномена — он хотел доказать самому себе, что не боится и способен биться на равных с соперником такого калибра.
Я слишком хорошо знал это чувство. Бывало, сам летел в такие атаки с открытым забралом и платил за это дорого. Против простых соперников это срабатывало. Но против таких, как Феномен, — никогда.
Секунд за двадцать до конца боя произошло то, что я боялся.
Феномен резко изменился. Исчезла ленивость, исчезла игра. Он включил холодную мощь. Начал выбрасывать удары — разовые, но такие тяжёлые, что каждый мог запросто снести голову с плеч.
Шама пытался защищаться, но защита трещала по швам.
И самое мерзкое — Феномен делал это с демонстративной лёгкостью. Несколько раз он намеренно опустил руки, открыл корпус, будто показывая: «Ты мне не представляешь никакой угрозы. Я могу позволить себе играть с тобой».
Я понимал, что он делает шоу, но для меня это была самая настоящая пытка. Я видел, как Шама угодил в ловушку более опытного соперника.
Гонг завершил первый раунд, и Шама вернулся в угол, весь на взводе. Лицо красное, дыхание рваное, кулаки сжаты до побелевших костяшек. Он даже не сел, продолжил ходить взад-вперёд, как зверь в клетке.
— Сядь, — велел я, схватил его за плечи и усадил на табурет. — Дыши, не зажимайся! У тебя ещё два раунда впереди, а ты уже лёгкие выплёвываешь!
Шама попытался вырваться, но я плеснул ему в лицо водой, и он замер на секунду, моргая и приходя в себя.
— Ты чё творишь⁈ — рявкнул я. — Он же тебя разобьёт!
Шама выдохнул, посмотрел на меня снизу вверх.
— Ничего. Тогда я упаду как настоящий мужчина. Но буду стоять до конца.
Я наклонился ближе, почти нос к носу, чувствуя, как из него так и прёт адреналин.
— Шамиль, никто не сомневается в твоём мужском. Никто. Но если ты так и пойдёшь — ты сам подаришь ему второй раунд, как он и обещал. Ты сюда ехал, чтобы падать во втором? Чтобы исполнить его прогноз? А ты сейчас именно это и делаешь!
Он сжал губы, молчал, но глаза горели упрямством.
— Возьми себя в руки. Начинай делать то, что мы обговаривали. Мне не нужен герой, который рухнет красиво. Мне нужен боец, который сломает Феномена. Ты понял меня? — процедил я.
Шама упрямился, но слушал.
— Десять секунд до конца перерыва, — подсказал рефери.
Я кивнул, не оборачиваясь.
— Смотри, — продолжил я. — Заходи в клинч с ударом. Бросаешь джеб, а потом бросайся вперёд, как будто делаешь проход в ноги. Сразу вяжи его. Ломай его там, понял?
— Понял…
— Тогда возьми себя в руки и надери ему зад!
— Время! — послышался голос рефери.
Я
