Излом - Алексей Витальевич Осадчук
— Разве Англанд и те, кто последовали за ним, не доказали обратное? — подал голос граф де Леваль.
Барон де Годар перестал улыбаться.
— Англанд выбрал род, как и те, кто примкнул к нему, — ответил де Брионн. — Их сыновья по воле Карла отправились на войну в Бергонию. Наших людей, словно наемничий сброд, принц Генрих гнал на штурм крепостей. Многие из наших близких погибли, а некоторые попали в плен к аталийцам. Где, по нашим сведениям, их содержали хуже скота. А многих пытали до смерти проклятые жрецы из Алого храма. И пока наши родичи томились в оковах, весь королевский двор праздновал «великие победы» принца Генриха. Уверен, ты уже знаешь истинное положение дел и как именно отличился героический сынок Карла.
Нервно дернув подбородком, граф де Брионн продолжил говорить:
— Но это еще не всё. Пока Эрувиль праздновал, Запад собирал выкуп, чтобы вызволить своих детей из плена. И когда сумма была собрана, граф де Англанд и другие наши друзья отправились с этим золотом в Бергонию. Сказать тебе, что произошло дальше? Думаешь, их сразу пропустили? О нет! Люди короля продержали караван с выкупом на границе несколько месяцев. Они, словно стервятники, кружили над этим золотом, пытаясь оторвать себе самый лакомый кусок. Ожидая разрешения на выезд, многие из отправившихся в путь получили весточки из Бергонии о смерти их сыновей, братьев и отцов. Они не дождались, понимаешь? Мой племянник тоже умер в плену, как и сын графа де Авена, и младший брат барона де Годара. Их смерти на совести короля. Так что не говори мне о предательстве! Англанд сделал то, что посчитал нужным. Между королем, наплевавшим на своих подданных и спасением своего собственного рода, Англанд выбрал род.
— Только вот, благодаря действиям Англанда и тех, кто последовал за ним, многие вестонские семьи потеряли своих близких, — сквозь зубы ответил Эдуард. — Я в том числе. Мой племянник, которого я готовил в наследники, умер на моих глазах.
Граф де Брионн лишь покачал головой и холодно произнес:
— Вам здесь не место. В память о прежней дружбе мы позволим вам уйти живыми. Уходите. Нам больше не о чем говорить.
В тот момент герцог де Клермон отчетливо осознал, что Карл, скорее всего, потеряет почти весь запад Вестонии. И вряд ли при его жизни эти земли вернутся под его руку. На глазах Эдуарда рушилось все, что они так долго строили вместе с Карлом.
Но в следующее мгновение произошло странное — когда Брионн и другие уже собирались развернуть своих лошадей, неожиданно подал голос Андре де Шатильон.
— Господа, — произнес виконт, и его конь слегка выдвинулся вперед.
Барон де Годар среагировал первым. Он угрожающе рыкнул и схватился за эфес своего меча. За ним последовали и остальные.
Виконт, хладнокровно проигнорировав действия дворян, продолжил:
— Прежде чем мы расстанемся, позвольте мне выполнить поручение моего господина.
Граф де Брионн непонимающе переглянулся со своими спутниками и посмотрел на герцога. Эдуард был изумлен не меньше остальных. Поэтому граф обратился к виконту.
— Ваше имя, молодой человек.
— Виконт де Шатильон, к вашим услугам, — галантно сняв шляпу, Андре поклонился в седле.
— И кто же ваш господин? — впервые подал голос граф де Авен.
— Маркграф де Валье, — ответил виконт и лихо водрузил шляпу на голову.
— Тот самый маркграф? — улыбаясь, рыкнул барон де Годар. — Знатно потрепавший фанатиков из Алого храма, от которого сбежал, поджав хвост, сам Золотой лев? Ты тоже был там?
— Совершенно верно, — улыбнулся виконт и добавил: — Мне посчастливилось сражаться в нескольких битвах под его командованием, как и всем воинам, которые прибыли сегодня сюда.
Барон одобрительно кивнул и уже по-новому оглядел войско герцога.
— И что же вам поручил ваш господин? — спросил граф де Брионн.
— Он поручил передать вам это, — произнес виконт де Шатильон и начал доставать свитки из своей перемётной сумы.
Свитков было больше дюжины. На одном из них озадаченный происходящим герцог де Клермон заметил знакомую печать маркграфа.
Но это было еще не все, виконт продолжил удивлять.
— Ваше сиятельство, — произнес он, обращаясь к графу де Авену. — Это вам. А это вам, барон.
Это уже Годару.
Приняв из рук виконта свитки, мужчины напряженно переглянулись. Мгновение — и радостный возглас графа де Авена привлек их внимание.
— Это печать моего сына! — широко раскрыв глаза, воскликнул граф.
Дрожащими руками развернув свиток, он начал быстро читать его содержимое. С каждым прочитанным словом на сером лице графа появлялся румянец, а по щекам обильно текли слезы радости.
— Господа! Он жив! Мой мальчик жив!
— Мой Жан — тоже! — спустя несколько секунд радостно потрясая своим свитком с печатью его младшего брата, проревел барон де Годар. — Он пишет, что маркграф вызволил его из плена и они сейчас гостят у него в марке!
Герцог де Клермон, как и граф де Леваль, были не менее потрясены. Молодой маркграф вновь сумел их удивить. По крайней мере теперь Эдуард понимал, почему Максимилиан отпустил одного из своих самых толковых командиров.
Пока двое его товарищей радовались, граф де Брионн внимательно осмотрел остальные печати на свитках, а потом развернул тот, на котором была печать маркграфа.
Герцог де Клермон помнил, как изменились взгляд и лицо графа после прочтения. Что было в послании этого вездесущего мальчишки, Эдуард так и не узнал. Но в тот миг ему уже было понятно: они остаются на западе.
Сейчас, сидя в стареньком кресле у заиндевелого окна и допивая горячий отвар, Эдуард размышлял над словами графа де Леваля. Они в тот день сидели у костра на вершине небольшого холма и наблюдали за тем, как возводится очередной лагерь, где должны были разместиться новые когорты западного легиона. На следующий день Эдуард должен был отправиться в Эрувиль. Карл вызывал его в столицу с докладом о выполненном приказе.
— Знаешь, Эду, — сказал старый друг, доставая свою трубку. — Я всегда считал тебя умнее себя, но перед тем как ты отправишься к королю, мне важно, чтобы ты меня услышал.
— Так и будет, Гийом, — кивнул Эдуард.
Граф де Леваль молча достал из внутреннего кармана старый кисет, расправил его на колене и неспешно набрал щепотку темного табака.
Эдуард усмехнулся лишь уголками губ. Друг любил взять
