Итальянец на службе у русского царя - Сергей Николаевич Спящий

Перед городскими воротами кипел бой. В чадящем дыму и на горящей под ногами земли из-за множественных обстрелов сосредоточившихся здесь небесных кораблей, стрельцам и янычарам приходилось сражаться чуть ли не вслепую. На расстоянии в десяток шагов уже мало что видно. От дыма пожарищ першит в горле. Отрывистые выстрелы многозарядных огнебоев русских стрельцов уверенно перекрывают неуверенные хлопки однозарядных османских.

С трудом удерживающийся чтобы самому не броситься в лихую рубку возглавив очередной отряд, Ахмед посылает новые и новые подкрепления в район главных городских ворот как в чёрную дыру. Сильный взрыв сотрясает стену. Ворота не открыты — они взорваны. Уже готовые наземные силы русов начинают втягиваться в город через пробоину. И тут же ещё, чуть меньший по силе взрыв гремит в небесах. Подняв глаза, Ахмед Челбаш видит, как один из небесных кораблей, объятый огнём, падает вниз, а с него сыплются во все стороны фигурки экипажа распахивая над головами тканевые купола.

Не успевает он порадоваться что один из неуязвимых небесных кораблей всё-таки сбит, как волна проникших в город русов докатывается до него, и командующий турецким гарнизоном в Гезлеве вынужден лично взяться за саблю и огнебой. Короткая ожесточённая схватка, где не просят и не дают пощады. Выжить возможно только случайно, получив не смертельное ранение и потеряв сознание.

Позже, когда город пал и только в районе порта ещё шли бои, стрельцы принялись растаскивать тела время от времени натыкаясь на раненых. Если это был свой — ему оказывали помощь. Если чужой — смотрели на форму. Татар передавали жителям города если среди них находились родственники или просто желающие выхаживать раненного бойца. Осман и янычар брали в плен выделив под это казармы, забаррикадировав их и превратив во временную тюрьму.

Когда с Ахмеда попытались стащить добрые сапоги, он очнулся и застонал. Лицо залито кровью из рассечённой головы. Его подняли и потащили к лекарю. Тащили грубо, но зато русский врач промыл ему лицо и рану водой и, догадавшись о высоком положении пленного, доложил наверх.

Ахмеда посадили на стул, приставив к нему для верности двух стрельцов. После того как врач плеснул на рану креплёным вином, в ней постоянно жгло, при этом хотелось спать и только не утихающее жжение в ране отвлекало и позволяло оставаться в сознании.

Вошедший в комнату русский спросил: — Кто ты такой?

— Ахмед Челбаш, — произнёс он своё имя. — Командир гарнизона.

— Нет больше гарнизона, — сказал русский. Его лицо плыло перед глазами Челбаша. Сосредоточившись, он сумел разглядеть, что его собеседник достаточно молод и достаточно знатен. На первое указывали лицо и голос, на второе одежда и то, как подтянулись и замерли при его появлении стрельцы.

— Султан пришлёт подкрепление. Огромный флот, — посулил Ахмед.

— Может быть, но не сейчас. Мехмед крепко закусился с немцами в войне за Венгрию.

— Тебе это не поможет, проклятый гуяр!

— Уже помогло, — спокойно заметил цесаревич. — Уведите его.

Ахмед ещё успел почувствовать, как его понимают и тащат по коридору, но дальше сознание покинуло и мир вокруг утонул в благословенной мгле.

* * *

Вена — город, зажатый в тиски крепостных стен, будто каменный цветок. Её улицы как глубокие тёмные ущелья. Верхние этажи домов нависают над мостовой, почти смыкаются крышами, оставляя для света лишь узкую щель. По этим каньонам текут людские реки: грузные бюргеры в бархатных камзолах, монахи в черных и коричневых рясах, спешащие мастеровые и пестрые, как попугаи, итальянские купцы. Здесь слышна не только немецкая речь, но и чешская, венгерская, латынь и звучный итальянский язык. Вена — перекресток империи. Но как же легко затеряться на её тёмных улицах!

Над всем царит шпиль Собора Святого Стефана — Штеффль. Он, как каменная игла, пронзает низкое свинцовое небо, словно взывая к Богу о защите. Резные каменные кружева, горгульи с оскаленными пастями и строгие лики святых наблюдают с высоты за суетой внизу. Строительные леса еще окутывают башни. Редкий день обходится без стука молотков каменотесов — грандиозное творение всё ещё строится, растёт, становится красивее и грандиознее день ото дня. Как и сама империя.

Императора, Фридрих Третий Габсбург — правитель, которому удалось превратить Священную Римскую Империю из аморфного образования в крепко спаянное, военизированное государство. Его reichsritterschaft прошлись по отдельным провинциям огнём и мечом, вырезая мятежных князей, привыкших считать будто они самодостаточные государи, словно гнойные опухоли. Это было словно операция на теле смертельно больного человека. Операция, проведённая мечом.

Сам император сейчас находился в одной из башен святого собора. Давно законченная и украшенная причудливыми скульптурами, она стала формальной резиденцией Императора, когда тот прибывал лично проследить за ходом работ над Собором.

Здесь, в центре его державы, Фридриха сопровождает совсем малая свита. Внизу, у дверей, стоят двое reichsritterschaft, но и только. В это время Император изволит отдыхать. Многочисленные державные дела временно отложены.

Вызванный по указанию Императора барон Рамкапроф смиренно ожидает внизу пока у господина найдётся время его принять. Переминаясь с ногу на ногу, он разглядывает соседние башни строящегося Собора и видит, как группа камнетёсов зачем-то, по верху стен, приближается к императорской башне.

Сначала барон бездумно следит за ними глазами, затем начинает усиленно думать и наконец решает окликнуть их: — Эй, вы! Куда идёте?!

К его удивлению странные камнетёсы не останавливаются. Наоборот, они ускоряются. Двое из них бросают вниз, на стоящих у входа reichsritterschaft, а также барона и его свиту ручные бомбы с зажжёнными фитилями. Другие разбивают окно и вламываются в башню.

У барона мелькает мысль: — Там же Император!

Но затем следуют взрывы. Кажется, кто-то успевает в самый последний момент сильно толкнуть его в сторону и тем самым спасает Рамкапрофу жизнь.

Внутри башни притворявшиеся камнетёсами убийцы, не теряя ни секунды времени, поднимаются на этаж, где расположены императорские покои и ловко установленным небольшим зарядом выбивают дверь.

Император Фридрих уже готов к их появлению. Взрывы во дворе и несколько секунд, потраченных на то, чтобы взбежать на этаж и выбить взрывом дверь дают ему необходимые на подготовку мгновения. Обучая reichsritterschaft он, разумеется, не мог забыть и про себя. Пожалуй, император — сильнейший из имперских рыцарей. Он — носитель знаний «военной науки», родившейся в горниле «войны будущего» и опередившей своё время на многие столетия совсем не такая лёгкая добыча как могло бы показаться.

Выбитые двери ещё не успели упасть, а эхо выбившего их взрыва затеряться в коридорах как из глубины помещения вылетела тяжёлая бронзовая чернильница, брошенная сильной рукой,