Тверской баскак. Том Шестой - Дмитрий Анатолиевич Емельянов
— На тех же условиях⁈ — демонстративно изумился я. — Да вы что! У меня от желающих войти в компанию отбою нет! Новгородские купцы просятся, нижегородцы просятся, булгары и ордынцы, вон осознали, тоже хотят! Да мне столько денег не переварить! У меня просто нет такого количества судов и товара, чтобы ещё и с этими акционерами делиться. Ну, не можем мы пока ещё столько строить, производить и продавать! А вы говорите — деньги…
Я озабоченно покачал головой.
— Не-е! Не просите даже! Вы же сами вышли, никто вас не гнал, а сейчас меня всё устраивает.
Мой отказ, прямо скажу, немцев ошеломил. Они рассчитывали, что русские, конечно, покочевряжатся, но, посулив увеличить вступительный взнос, всё можно будет решить, а тут — такой облом.
Герр Шульцгруммер попытался было заговорить об этом, но я сразу же его пресёк.
— Да не нужны мне деньги! — простодушно глядя ему прямо в глаза, развёл я руками. — Не нужны, я же вам говорил!
Тогда немец напомнил о своём вкладе.
— Постой, консул, мы же тебе заплатили двадцать тысяч флоринов, а теперь что же, ты нас кидаешь⁈
На это мне пришлось изобразить искреннее недоумение.
— О чём это ты, герр Франц⁈ Вы внесли свою долю, и я все свои обязательства выполнил. Доступ на Волгу вам открыл? Открыл! Пошлин за транзит с вас не беру? Не беру! Ордынский сбор вы не платите? Не платите! Что ещё вы от меня ждёте⁈ Везите товар, торгуйте самостоятельно, вы же этого хотели!
Всё, что я говорил, было абсолютной правдой, и придраться им было не к чему. Посовещавшись, они попытались было надавить на меня угрозой, что у Русского двора в Любеке могут возникнуть проблемы.
На это я лишь погрозил им пальцем и улыбнулся.
— Даже не вздумайте! Тронете Русский двор — и я тут же всю вашу восточную торговлю похороню, а вместо вас датчан позову. Их юный король давно облизывается и место под Русский двор в столице своей предлагает.
Про датчан был чистый блеф, но ганзейцы купились. У них с датской короной давние терки, да и ссориться со мной по-настоящему им страшновато. Монгольское нашествие ещё крепко сидит в их памяти, и путь на Волгу, опять же, только через меня. В общем, после моей угрозы господа немецкие купцы окончательно сдались, и Отто Рокстаден просительно сложил ладони у груди.
— Ну что вы, господин консул, вы просто неправильно нас поняли! У нас даже мысли не было угрожать вам. Наоборот, мы бы очень хотели вновь вступить в Ост-Индскую компанию, и, если есть хоть малейшая возможность для этого, мы очень просим вас её рассмотреть.
Не торопясь с ответом, я выдержал паузу, и Рокстаден добавил конкретики.
— Если деньги вам не нужны, то что нужно⁈
«Ну вот, другое дело! — мысленно поддел я тогда немцев. — С этого надо было и начинать!»
К этому моменту я их и подводил. Мне нужен был флот и судостроительная верфь на Балтике, нужны были мастера-корабелы и простые плотники. Этим я немцев и ошарашил.
— Ладно, передавайте в собственность Ост-Индской компании пятнадцать ваших больших двухмачтовых коггов — и добро пожаловать обратно!
— Это невозможно! Это практически все корабли, что у нас есть! — эмоционально отреагировал Шульцгруммер, а более выдержанный Рокстаден перевёл его слова в более деловую плоскость.
— Давай по-божески, десять!
Я покачал головой, мол, нет, но потом вдруг отходчиво махнул рукой.
— А, ладно, будь по-вашему! Десять в этом году, и ещё пять вы построите в Ревеле в течение следующих пяти лет!
Господа из Любека ещё поторговались, но в конце концов мы сошлись на трёх кораблях за пять лет. Все остались довольны! Ганзейцы получили доступ к возможностям Ост-Индской компании, что обещало им удвоение прибыли, а я приплюсовал в свой актив десять кораблей и верфь на Балтике, что в будущем позволит мне выучить своих, русских, моряков и корабелов.
Так, вспоминая вчерашний разговор, выхожу на берег, где уже начали разгрузку трёх вытащенных на песок шлюпок. Мой взгляд проходится по матросам, деловито разгружающим товар, цепляет орущего на своих слуг Эсрем-ходжу, затем скользит по развалинам крепости, что когда-то защищала вход в бухту, по прилепившимся к склону горы плоским крышам города и, поднимаясь вверх, утыкается в ещё одни крепостные стены на вершине горы.
«Эта целее будет! — сравниваю эту крепость с развалинами у моря и делаю ироничный вывод. — Да уж! Владычество монголов не пошло городу Баку на пользу!»
Замечаю, что десяток почётной охраны уже построен, и Калида смотрит на меня, мол, что дальше⁈
«Действительно, что дальше⁈» — мысленно повторяю вопрос друга, потому как никто нас не встречает, и это странно! Мы ведь не тайком прибыли. Гонца заранее посылали, да и сами торчим со вчерашнего вечера на рейде, уж могли бы заметить.
«Ну, да ладно! — молча машу Калиде. — Пошли, что ли. Разберёмся походу!»
Делаю первый шаг и иду в сторону ближайших городских домов. Обогнав меня, Калида с охраной выдвинулся вперёд, а Эсрем-ходжа со свитой пристроился сзади.
В голове уже начинают роиться подозрительные мысли: может, господа монголы пакость какую затевают. Но тут с самой широкой улицы города выносится кавалькада пышно разодетых всадников, в одном из которых я с трудом, но всё же узнаю своего давнего «друга» Турслана Хаши.
«Вот и торжественный комитет по встрече! — язвлю про себя. — Запаздываете, господа! Нехорошо, протокол страдает!»
Встречающая кавалерия остановилась в шагах тридцати, и соскочивший с седла слуга упал на колени у стремени Турслана Хаши. Его услужливо согнутая спина создала живую ступень для сапога господина.
Турслан Хаши важно сполз с седла, и даже с такого расстояния мне видно, что изрядно потолстевший и постаревший, он уже мало похож на того монгола в овчинной шубе на голое тело, которого я встретил в Днепровских степях тридцать лет назад. Сейчас он выглядит не как бесстрашный воин степи, а как важный персидский сановник в дорогом шелковом халате, с толстенной золотой цепью на шее и перстнями на пальцах.
«Еще бы, — саркастично фыркаю про себя, — Турслан у нас теперь важная шишка! Не хухры-мухры вам, а главный визирь ильхана Абага!»
В сопровождении своей свиты Турслан важно зашагал в мою
