Рассвет русского царства. Книга 2 - Тимофей Грехов

сделала паузу. — Я понимаю, что это неправильно. Но поделать с собой ничего не могу. Вроде бы и люблю Ваню, но снова к тебе пришла. — Марьяна серьёзно посмотрела на меня. — Можно я скажу всё, как есть. Только ты не сердись, хорошо? — Я кивнул. — Когда я с ним сплю, представляю, что это ты. Стараюсь сделать, как ты меня учил, а он отвечает, что это срам или что грешно таким заниматься. — И с обидой выпалила. — А мне мало! Понимаешь? Мало! В общем, мы стали отдаляться друг от друга. Чаще ругаемся. Недавно поставила его перед фактом, что пока он не опустит голову туда, — показала она на внутреннюю часть бедра, — не видать ему меня.

Я еле-еле сохранил серьёзное выражение лица, когда Марьяна в порыве эмоций заговорила стихами.

Что же до её слов, то изначально я и намеревался… отомстить Ваньке. И это у меня получилось. Даже если я расстанусь с Марьяной, а это рано или поздно произойдёт, она ещё очень долго меня не забудет. И пускай Ванька об этом не догадывается, это ничего не меняет. Сам факт, что я знаю…

— Слушай, — решил я сменить тему. — Я недавно тебя видел с Милой… Не знал, что вы подруги.

— Мы не подруги, — тут же ответила она. — Просто, мне стало интересно, что она там делала, вот я и спросила.

— А, ясно.

Но такой ответ не устроил Марьяну и она, прищурившись, спросила.

— И это всё, что ты хочешь спросить?

— А есть что-то ещё?

Марьяна тяжело вздохнула.

— Мила замуж собралась, но при этом ни одной твоей тренировки не пропускает. — Она сделала паузу. — Ещё скажи, что не замечал её.

— Замуж? За кого?

— Так за брата моего, — ответила Марьяна. — У него жена два года назад умерла. А дома дочь осталась. Мы пока помогали, как могли, но всё равно брату жена нужна, а ребёнку мать.

— Ясно, — снова произнёс я.

— Вот что ты заладил-то! Ясно-ясно! — вспыхнула Марьяна. — Или думаешь я не знаю, что спал с ней? Так раскрою тебе секрет, Оленка, дочь кузнеца, позаботилась о том, чтобы по всей деревне об этом знали. — А вот этого я не знал. И, честно, разочаровался, что Олена так поступила с Милой. Но это оказалось не всё. — За это Мила подкараулила Олену у колодца и побила, потребовав прекратить распускать слухи. Дядька Артём потом ходил к Миле, а та, испугавшись, попросилась к моему отцу. Вот тогда-то мой папа и решил выдать её за моего брата.

— Вот это страсти творятся, а я ни сном ни духом.

— Так ты княжичем занят был. А я, зная что у тебя с Милкой было и что Олена это всё затеяла, потому что влюблена в тебя, молчала.

— Ревновала? — усмехнувшись спросил я.

— Да, — не стала отпираться Марьяна.

— Ну и зря. Мне с тобой хорошо, — положил я свою ладонь на её. — Что дальше было?

— А дальше Добрыня (отец Марьяны) и Артём встретились и поговорили. Если по правде судить, Олена за дело получила. Вот только до того дня у Милы заступников не было. Отец тем не менее, чтобы вражды меж ними не было, предложил ему две волчьи шкурки. Артём согласился, и пообещал поговорить с Оленой, чтобы взяла роток под замок.

— Ясно, — сказал я, заметив с каким раздражением на меня посмотрела Марьяна. И я тут же продолжил. — И что сказала Мила, когда ты спросила, что она делала на тренировочном поле?

— Ничего внятного, — отвела Марьяна. — Но я-то поняла, что люб ты ей до сих пор. — И, опустив голову, добавила тихо: — За что винить я её не могу. — Некоторое время мы сидели в тишине. — Мить, мой брат хороший. Пожалуйста, если вдруг Мила придёт к тебе, ты её не…

Я не дал ей закончить предложение, перебив её.

— Обещаю. — Пора было менять тему на более приятную, поэтому я опустился на пол и с ехидной интонацией спросил, при этом приподнимая край её рубахи вверх: — Дай-ка посмотрю, почему твой муж сюда не хочет заглядывать…

— Дурак, — успела произнести она, после чего с её уст сорвался стон.

* * *

На следующий день к воротам моего двора подъехал обоз. Три телеги. На первой сидел мужчина лет пятидесяти, с седой бородой, в дорогом кожаном кафтане. Было сразу понятно, что человек непростой. Рядом с ним, в чёрной рясе, отец Варлаам. Всё такой же болезненно худой. Вокруг около пятнадцати закованных в сталь воинов.

Вперёд выехал один воин и, показав в сторону телеги, поставленным голосом произнёс.

— Перед тобой воевода Великого княжества Московского, князь Василий Фёдорович Шуйский.

— Господин князь, — поклонился я. Следом поклонился отцу Варлааму. — Батюшка.

Воевода спешился, подошёл ко мне. Посмотрел внимательно.

— Ты Митрий?

— Да.

Мы были почти одного роста и, хоть тот был гораздо старше, было видно, он ещё помнит с какой стороны держаться за клинок. Крепкий, поджарый, а во взгляде чувствовалась сила. Подчёркиваю, не власть, а именно сила.

— Благодарю тебя за спасение моего племянника, — неожиданно для всех поклонился он. При чём этого не ожидал не только я, а и его приближённые. — Ты сделал то, что не смог никто другой.

— Эм… Рад был помочь, — ещё ниже склонился я, стараясь следовать букве этикета, вбитого в мою голову боярыней Любавой.

Моё поведение, судя по всему, было оценено благосклонно, и он кивнул в сторону священника.

— Митрий, я хочу сделать тебе предложение, — сказал Шуйский, при этом не озвучил какое.

Разумеется, я насторожился.

— Какое?

— Едь с нами в Москву. Станешь лекарем при моём дворе. Буду платить хорошо. Деньги не имеют значения. Представлю тебя великому князю* Ивану Васильевичу. Дом огромный, подворье и холопы. Ни в чём себе отказывать не будешь.

(От авторов: В начале правления Иван III ещё не использовал титул «государь всея Руси», который он начнёт применять позже, после присоединения Новгорода (1478) и других земель.)

— Благодарю за предложение. Но я не могу.

Василий Фёдорович нахмурился. Не этого ответа он ждал.

— Почему?

— Я нужен здесь. В Курмыше. У меня свои дела, свои люди.

Он посмотрел на меня внимательно.

— Свои дела? Какие? — с интересом спросил князь.

— Кузница. Холопы. Хозяйство.

Он усмехнулся.

— Кузница? Ты кузнец?

— И кузнец тоже.

Василий Фёдорович покачал головой.

— Лекарь и кузнец одновременно, — задумчиво произнес он. — Не часто такое встретишь. Хотя я видел у Ярослава твою трость. — Он сделал паузу. — Хотя, ладно. Об этом позже поговорим. Если передумаешь, приезжай. Двери для тебя всегда открыты. Ратибору же скажу, чтоб не смел тебя удерживать. Так