Кинжал Немезиды - Дмитрий Чайка
— Вина? — спросил я его, а почувствовав заминку, засмеялся. — Не волнуйся, я буду пить вместе с тобой. И если захочешь, даже из одного кубка.
— Пророчество, — обронил он, вежливо пригубив вино. — Я почтил тебя этой встречей, чтобы услышать пророчество. Мне нет дела до глупых игрушек. Мы не нуждаемся в придумках варваров.
— Пророчество, значит, — усмехнулся я. — Оно таково. Тридцать лет ты будешь править спокойно и счастливо. Но потом Египет накроет череда бед. Несколько лет Нил не будет разливаться, как это уже бывало при царе Мернептахе. И тогда по стране пройдут бунты, а власть царя закачается, подобно акации на ветру. Жрецы и вельможи решат, что царь стал слаб и неугоден богам. И тогда тебя убьют, чтобы посадить на твое место одного из сыновей. Того, кто слабее всех и будет угоден твоим слугам.
— Ясно, — ответил он, а на его лице даже мускул не дрогнул. — Осталось шестнадцать лет — большой срок. Многое может случиться за это время, или не случиться.
— Мой бог говорит, что человек обладает свободой воли, — сказал я. — И что все зависит от нас самих. Ты теперь знаешь свою судьбу и можешь избежать ее. Перед собой мышь из ханаанской пустыни крутит глупую игрушку, но именно так получает воду Энгоми. Так очень скоро будет получать воду Угарит, который изнывает от засухи. Так смогут получать воду твои крестьяне, которые посадят пальмы. В Египте каждые семь лет Нил не разливается, а каждые сто лет приходит большой голод, убивающий треть страны. Финики спасут многих. Скоро я научу всех людей в Ханаане орошать свои поля, и они тоже перестанут умирать.
— Зачем? — в его глазах появилась злость. — Зачем тебе это? Что тебе за дело до ничтожных фенху? Пусть дохнут. Если их станет слишком много, они будут опасны и для тебя тоже.
Боится! Он боится! И он инстинктивно понимает, что такое мальтузианская ловушка. Неглупый мужик, он отдает себе отчет, что его власть в Ханаане стоит только на кораблях с зерном, которые Египет может послать в Сидон и Библ. Без них он там никому не нужен. Его вышвырнут оттуда, а сил на грандиозный поход а-ля Тутмос III у сегодняшнего Египта просто нет. Карательные акции в Палестине не в счет.
— Голодные люди опасны уже сейчас, — покачал я головой. — Я с трудом сдерживаю корабли шарданов и сикулов, которые плывут в мои воды. Я топлю их без остановки. Слава богам, их становится все меньше. Царь Диомед воюет с ними в Италии и не пускает дальше.
А тут все плохо. В глазах повелителя миллионов людей плещется абсолютный вакуум. Оно и понятно. Для египтян не существует ничего, кроме их страны. Все остальное — это какие жуткие земли, где живут демоны с песьими головами. И даже у фараона с географией полный ноль, и тогда я развернул перед ним карту.
— Вот север, вот юг, вот запад, а вот восток, — показал я. — Вот Кипр, вот Аххиява, вот Троя, вот Вавилон. Здесь Египет, а вот тут пьем вино мы с тобой. На этом острове живут шарданы. Они плывут вот так… А потом попадают к ливийцам и идут вместе с ними в Египет. Их же разбили где-то недалеко от этого места.
— Как? — он смотрел на карту расширенными глазами. — Откуда этот рисунок? Бог открыл тебе это знание?
— Бог, — усмехнулся я. — Тот самый, который даровал мне пророчество. А еще он открыл мне, что один высокопоставленный жрец в Фивах может скоро умереть.
— Кто? — вскинул он на меня недоверчивый взгляд.
— Первый из слуг Амона, — ответил я. — Он вознесся так высоко, что ставит себя наравне с Великим Домом. Боги могут покарать его за гордыню.
— А могут и не покарать, — в тон мне ответил фараон, на губах которого заиграла ядовитая усмешка.
— Безусловно, — легко согласился я. — Это был всего лишь сон. Знаешь, иногда боги посылают нам сны, и смысл их бывает смутным.
— Этот берег, — фараон показал рукой. — Для чего ты просишь его?
— Бухта, — пояснил я и повел по сторонам. — Лучшая гавань Египта. Большие корабли смогут заходить сюда и разгружать свой товар. Например, мой человек поплыл сейчас за грузом олова. И его корабль совершенно точно не пройдет к порту Таниса или Пер-Рамзеса. Он может прийти сюда, оставить олово и взять зерно. Такой рейс обойдется куда дешевле, чем везти груз в Энгоми, а потом снова плыть в Египет. В Энгоми его могут забрать другие купцы. Например, ханаанеи или вавилоняне. Мне все равно, кому его продавать.
— У них нет зерна, — презрительно фыркнул Рамзес. — Фенху — ничтожнейшие из моих слуг. Они ползают у подножия трона, вымаливая каждый корабль с ячменем.
— Ты попросил объяснить, зачем мне нужен этот берег, и я пояснил, — развел я руками. — В двадцати стадиях отсюда находится озеро Ремев. От него можно прокопать канал к реке Ихет. А уже от Бубастиса через Горькие озера проляжет путь прямо к морю Ретту и в страну Пунт.
И я провел пальцем по карте, дойдя по берегу Красного моря до рога Сомали.
— Этот канал — пустая забава, — презрительно ответил Рамзес. — Мои великие предки уже копали такой, и его давно занесло песками. В нем нет никакого проку. Мы уже отправляли в Пунт корабли на восьмом году моего царствования. Мирра, ладан, черное дерево, золото — все это привезли оттуда в неисчислимом количестве. Мы почтили богов приношениями в храмы и внушили должный трепет простонародью. Но для этого нам пришлось тащить через пустыню разобранные корабли и собирать их на берегу моря Ретту. Такая затея слишком дорога, чтобы плавать в Пунт каждый год.
— Зато теперь вы сможете черное дерево продать нам за медь, серебро и железо, — ответил я. — И благовония сможете тоже продать. В Сабу, где их делают, не пробиться через пески и дикие племена. В Пунт необязательно плыть слугам царей. Пусть купцы плывут туда сами, а потом платят пошлины в порту.
— Но купцы — это и есть слуги царей, — непонимающе посмотрел на меня Рамзес.
— Я позволяю им самим вести некоторые дела,
