Дневник времён заразы - Яцек Пекара
А поздним вечером я зашёл ещё раз в кабинет и увидел, что за столом, освещённые мерцающим светом свечей, сидят Людвиг Шон и наш молодой канцелярист. Людвиг диктовал что-то вполголоса с листа, который держал в руках.
— Чем это вы интересным занимаетесь? — поинтересовался я.
Инквизитор оторвал взгляд от документов.
— Подойди, Мордимер, если у тебя есть минутка, и узнаешь нечто, может, и не особо важное, но определённо занимательное, — пригласил он лёгким тоном.
Что ж, в эти мрачные времена любая минута развлечения могла поднять человеку настроение, а по голосу Людвига я понял, что он как раз хочет поделиться со мной чем-то забавным. Я подошёл к ним.
— Мы получили донесение, что группа горожан основала некоего рода содружество, или, может, лучше сказать — клуб, — улыбнулся Шон.
— Судя по твоему тону, это не тайный заговор, направленный против нашей святой веры, — сказал я.
— О, определённо нет, — с улыбкой ответил он. — Они назвали себя «Братья-Кашлюхи», — добавил он.
— Кашлюхи, — повторил я и покачал головой. — Очень мило. Чем они занимаются, кроме, как я полагаю, кашля?
— Они считают, что в кашле нет ничего дурного, поскольку он не только улучшает тембр голоса, — Людвиг для пробы откашлялся, — но и очищает лёгкие и горло от испорченного воздуха. Следовательно: чем чаще кашляешь, тем свежее и здоровее твоё тело.
— Ну хорошо. На здоровье. Почему мы этим интересуемся?
— Члены этого содружества узнают друг друга по тому, что кашляют в знак приветствия и прощания, а также покашливают во время разговора, непременно отворачиваясь от собеседника, чтобы испорченным воздухом не заразить другого, — вставил канцелярист.
— Это благородно с их стороны, — признал я. — Но я по-прежнему не понимаю, зачем вы, собственно, этим занимаетесь.
— Я составляю список, Мордимер, — уже серьёзным тоном произнёс Шён. — Список всевозможных странностей, что народились в нашем городе за последние недели.
Я кивнул.
— Очень мудро, — изрёк я. — Никогда не знаешь, в какую дьявольщину может переродиться с виду невинный обычай или мода. Когда закончишь, я с огромным удовольствием ознакомлюсь с твоими описаниями.
— Буду пополнять каталог по мере поступления сведений, — пообещал он.
Я уже не раз говорил, что Святая Инквизиция интересуется не только преступлениями, злодеяниями против Бога и нашей святой веры, но и объединяет людей, любопытных к миру и своим ближним. Таковы уж мы, инквизиторы. Как иные собирают самоцветы или монеты, так мы терпеливо накапливаем знания о поступках и помыслах наших сограждан. Даже если нам никогда не доведётся ими воспользоваться. Ибо лишь наблюдая за миром и зная нравы ближних, мы можем действенно защищать их от окружающего и осаждающего их зла. А к тому же, если нам мог пригодиться донос соседа о том, что мать каноника Шпайхеля держит столько котов, что вонь от их мочи не даёт житья соседям, — благодаря чему мы и узнали, что у каноника Шпайхеля вообще есть мать-старушка и где она живёт, — то это означало, что в подходящий момент может пригодиться любой, самый, казалось бы, ничтожный обрывок сведений. А ведь именно эти сведения о привязанности каноника к матери, скорее всего, и спасли жизнь и здоровье многих жителей Вейльбурга. Другое дело, что самого каноника они свели в могилу, но то были издержки, которые мы готовы были понести, и та жертва, на которую мы были готовы. К тому же на похороны Шпайхеля мы отправили венок исключительной красоты.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
СОВЕТНИК АРНОЛЬД ЦОЛЛЬ
Я спал, но даже сквозь сон услышал, как кто-то остановился у дверей моей комнаты, и тотчас же увидел, как опускается дверная ручка. Не успела дверь и приоткрыться, как я уже сидел на кровати со стилетом в руке, однако прежде, чем я разглядел моего раннего гостя, до меня донесся запах розовой помады для волос. Так пах только Людвиг Шон.
— Дорогой Людвиг, — промолвил я, — что стряслось? Ведь еще только светает! Что-нибудь с девицей? — я вдруг встревожился.
— Нет-нет. — Он вошел и закрыл за собой дверь. Присел на стул. — Вечно начеку, а? — Он покосился на стилет в моей руке.
— Я предпочту десять раз впустую схватиться за нож, чем не сделать этого в тот единственный раз, от которого будет зависеть моя жизнь.
— Весьма разумно.
— Что происходит?
— Началось.
Я кивнул.
— Кто?
— Советник Цолль, — ответил он.
— Какие обвинения?
— Ересь, поклонение дьяволу и сговор с демонами.
— Что ж, значит, война, — мрачно заключил я. — Хорошо. В таком случае, продиктуй Виттлеру решительный протест от имени Святой Официумии и вели отправить бумагу архидьякону. Мы категорически требуем передачи нам советника Цолля и всех отягчающих его вину улик, а также прекращения ведения следствия по его делу неуполномоченными на то лицами. Копию документа вели доставить бургомистру.
— Будет исполнено. — Он кивнул. Затем цыкнул зубом. — Почему Касси взялся именно за Цолля? Почему он? — спросил он.
Цолль был честным бюргером. Известным, конечно, пьяницей и распутником, но в то же время человеком порядочным. И он никогда не попадал не то что под подозрение, но даже и в тень подозрения в прегрешениях против нашей святой веры.
— По всей видимости, Касси узнал нечто, о чем мы не ведаем, — рискнул предположить я.
— Думаешь, Цолль и вправду совершил что-то дурное?
— Скорее нет. — Я покачал головой. — Но у Касси должны быть основания для первого обвинения. Он бы не позволил себе строить его на пустых выдумках. По крайней мере, не сейчас… — я на миг умолк. — А значит, его люди и впрямь разнюхали какую-то мерзость…
— Шлюхи! — вдруг воскликнул Людвиг таким тоном, словно крикнул: «Эврика!».
Я вопросительно на него взглянул.
— Все смазливые девки Вейльбурга без конца развлекают людей Касси и уже чуть ли не живут в Обезьяньем Дворце, — начал объяснять Шон. — Может, именно от них люди Касси и узнали о Цолле что-то компрометирующее?
И впрямь, попойки, оргии и щедрая плата могли сделать девок весьма и весьма разговорчивыми. И случайно или намеренно они могли проболтаться о чем-то, что и послужило крючком, на который теперь насадили советника Цолля.
— Возможно. — Я кивнул. — А наши документы? В них ничего нет?
— Я сразу же их изучил, — заверил Людвиг. — Цолль вне подозрений. Разве что у Гекмана в сейфе есть на него какие-то бумаги, но этого нам все равно не проверить.
Вскрытие сейфа начальника отдела Святого Официума и в самом деле было поступком, которого каждый
