Когда мы вернемся - Борис Борисович Батыршин
Поляков, к которому был обращён мой вопрос, пожал плечами.
— Боюсь, нескоро… если это вообще возможно. Если физики тахионщики в чём-то и согласны друг с другом — так это в том, что протяжённость «червоточин» напрямую зависит как от размеров порождающих их порталов, так и количества потребляемой энергии. И если мы не хотим увеличивать пассажирские Нуль-Т кабинки до размеров тяжёлых грузовых «батутов» и пристёгивать к каждой из них по термоядерной электростанции — о подобных планах стоит забыть. Во всяком случае, пока учёные не добьются прорыва в своих исследованиях — а это, сам понимаешь, дело малопредсказуемое…
— Однако, на «звёздные обручи» такие ограничения не распространяются. — заметил я. Поляков согласно наклонил голову, и зеленоватый блик от информационного табло отразился от его гладкой, словно лаковой лысине. «А ведь постарел Андрюшка… — сочувственно подумал я. И не первый год уже провожает во Внеземелье других, вместо того, чтобы лететь самому. Годы, будь они неладны…»
Я отвернулся, чтобы собеседник не увидел даже тени жалости на моём лице. Уж чего-чего, а этого он точно не заслужил.
Поляков, впрочем, и не думал приглядываться к моим гримасам.
— Верно, до этого нам ещё очень и очень далеко. — продолжал он.
— Все обручи, что мы нашли, действовали в пределах в Солнечной Системы с одинаковым успехом, независимо от дистанции. Это, правда, не относится к «межзвёздным» путешествиям, когда требуется пересекать барьеры Штарёвой — но это уже совсем другая физика. Впрочем, — он улыбнулся, — кому я это объясняю? Вот, обрати внимание…
Он показал на огромный телеэкран, на котором поворачивалась Хрустальная Пирамида. Шёл выпуск «Новостей Внеземелья», и невидимый диктор говорил об открытии, сделанном на Океане, цитируя то, что сказал на этот счёт известный — увы, не мне! — исследователь цивилизации создателей «Звёздных обручей». Термин, который он при этом употребил, вверг меня в лёгкий ступор.
— Он что, сказал «рамиры»? Они-то какое отношение имеют к «обручам»?
— Раньше мы говорили «создатели 'звёздных обручей». Согласись, это громоздко, долго и вообще, нужен термин попроще — вот и назвали их «рамирами». А что, звучит неплохо, и запоминается…
— Вроде клингонов, вуки, или, скажем, Предтеч? — я скептически хмыкнул. — Интересно, в чью мудрую голову пришла такая идея?
— Психов из ЭВР и их единомышленников. Дело было лет двадцать назад, они тогда сняли фильм под названием «Воспоминание о будущем-2», целиком посвящённый поискам создателей «звёздных обручей». Там-то впервые и мелькнуло это словечко — «рамиры». Я слышал, сперва хотели назвать их «Странниками», как у Стругацких, но, по счастью, обошлось.
— Да, это был бы перебор. — согласился я. В самом деле, аналогия была бы чересчур уж прозрачная, особенно если вспомнить фантазии братьев на тему люденов.[1]
Поляков кивнул, при этом на лысине его заиграли новые блики, на этот раз, жёлтые.
— Вот и я так думаю. Фильм тогда наделал много шума, и термин прижился. Кажется, его позаимствовали из какого-то фантастического романа — там тоже сгинувшая миллионолетняя цивилизация понастроила в разных звёздных системах грандиозные сооружения или что-то в этом роде. ЭВРовцы, видишь ли, носятся с идеей, что создатели «звёздных обручей» поступили так же — сперва покрыла весь Млечный Путь своей транспортной сетью, этими самыми «обручами». А потом научились обходиться без них и куда-то свалили — то ли в центр Галактики, то ли вообще в другое измерение…
— Ясно. — я кивнул. Кстати, для сведения: рамиры взяты из романа-трилогии «Люди как боги», вышедшей в шестидесятых-семидесятых годах прошлого, двадцатого века.
Я, разумеется, не упомянул, что термин этот употреблялся и в другой книге. В ней э были описаны как гигантские кремнийорганические черепахи, обитавшие на очень горячих планетах типа Венеры и исчезнувшие за пять миллионов лет до того, как человечество Земли вышло в космос. Впрочем, вряд ли ЭВР-овцы имели в виду нечто хотя бы отдалённо на них похожее…
Так вот, об «Истории Галактики» — именно так называлась эта книга, в этой реальности так и не написанная. Я установил это совершенно точно, когда по настоятельной рекомендации И. О. О. занялся сбором сведений о её авторе. Улов, надо сказать, был невелик — на третий день после моего возвращения из Карелии мне позвонил Поляков и предложил срочно явиться сюда, на «Гагарин». «Объяснения потом, — сказал он, — а сейчас бросай всё и отправляйся. Имей в виду — возможно, Землю придётся покинуть надолго…»
— Может быть. — согласился Андрей. — Я, извини, не читал, мне и в обычной жизни хватает фантастики. Собственно, из-за этого я тебя и вызвал. Принято решение отправить разбираться в этими находками. — и он снова показал на экран, где медленно поворачивалась компьютерная модель Хрустальной Пирамиды. — И сделать это нужно как можно скорее: система TOI 1452 вместе со всем, что там находится, сейчас на карантине, и даже сообщения оттуда проходят жёсткую цензуру, прежде, чем стать всеобщим достоянием. И пока мы не дождёмся твоего доклада о том, что там творится — так оно и останется.
— Я, кажется, догадываюсь, кто на этом настоял… — медленно произнёс я. — Запахло серой, так?
— Именно так. — Поляков набычился, видно было, что такое положение дел ему не по душе. И он же потребовал, чтобы послали именно тебя.
— А почему — не объяснил? — осведомился я, хотя и догадывался, каким будет ответ.
Нет. Но требование было категорическим, ни о каких заменах он не желал даже слышать, как и о том, чтобы дать тебе кого-нибудь в помощь. Ты же его знаешь, спорить в таких случаях бесполезно…
Я хотел поинтересоваться, с чего это пенсионер, пусть и заслуженный, забрал такую власть над руководством Проекта, что никто даже не пытается ему возразить, но тут над головами у нас запульсировала красная лампочка, и приятный женский голос сообщил: ' Отбывающим на станцию «Циолковский» пройти к пятому порталу. Интервал между отбытиями — полторы минуты, просим входить в коридор строго по одному и только после сигнала…'
— Пора. — Поляков сунул мне в руки толстый конверт. — Всё, что тебе нужно знать здесь, остальное уточним по нуль-связи, она, к счастью, действует стабильно. И имей в виду… — он помедлил. — Я ещё никогда не видел Евгения Петровича таким встревоженным. Так что мы здесь все на тебя надеемся… командир!
Я пожал протянутую мне ладонь, твёрдую, как деревянная дощечка, и, свистнув Бэльке — та радостно завиляла хвостом, заключённую
