Потоп - Андрей Готлибович Шопперт
Что-то негусто, — скажут некоторые читатели, — Нужно было бить врага до конца.
Негусто, — думал я, но прикидывал другие варианты окончания войны. Имперцам весной удалось провести тотальную мобилизацию и собрать под Веной и Мюнхеном триста тысяч солдат. Да, половина из них это было ополчение, типа нашей посохи. Да, оставшаяся их армия была размазана по крепостям и гарнизонам. Но, даже в таком виде чтобы покорить Австрию и Баварию, нам с османами нужно было бы на полную катушку воевать полгода, а то и год. Снабжение поредевших Дивизий представляло очень трудную задачу. Местное население было настроено крайне враждебно. Началась бы партизанская война похлеще, чем в Польше. Погибли бы тысячи наших солдат, а для чего? Чтобы увеличить сумму контрибуции ещё на миллион талеров? Да выгоднее было побыстрей закончить войну и заняться наведением порядка на Новых территориях. Поэтому я, покобенившись для порядка, согласился на второе предложение Вены. Османский великий визирь Кеманкеш Кара-Мустафа тоже хотел побыстрее завершить войну. У него в Египте и на Крите вспыхнули восстания, которые нужно было срочно подавить. Такими вот были итоги моих трёхлетних военных походов.
На личном фронте тоже всё было не ахти как. Расставание с Мартой прошло более болезненно, чем я ожидал. Оказалось, что за это время я так привык к её ласке и очарованию, что лишиться всего этого оказалось не просто. У меня, наверное, после душещипательного расставания в шевелюре появились первые седые волосы. Никогда не думал, что я буду плакать простившись с весёлой симпатичной попутчицей. Вдруг ко мне пришло понимание, что нужно всё бросить и уехать с Мартой в Америку. Не в поисках счастья, а ради его сохранения.
Но дорожные колдобины быстро выбили из меня всю меланхолию. Даже рессоры не помогали от бешенной тряски. Пришлось пересесть на лошадь, чтобы двигаться медленной рысью до Будапешта. А там пересел на флейт Меховой Компании и до устья Дона. А там на речных судёнышках прямо до Тулы. По земле за месяц я вряд ли бы добрался. Всё таки речные пути в это время и быстрее и надёжней.
Пока ехал много думал про свои реформы. Почему же всё почти застопорилось? А потому, что страна была не готова к таким изменениям. Это Пётр Первый умыл Россию кровью, чтобы хоть что-то изменить. Да, изменил. Жизнь верхушки. А крестьяне как влачили рабское существование, так и продолжали жить в нищете и невежестве.
Хватит уже расширяться. Нужно закрепляться на новых землях. В одну только Джунгарию нужно будет вложить миллионы рублей. Причём, нам не нужно там качать права. Нужно просто перетянуть элиту на свою сторону. Забрать наследников древних родов в Россию и воспитать их русскими. Только тогда мы сможем продвигать на Юг своё влияние.
Тут за дверью кто-то падает и начинает орать. Это мой младший сын Матвей. Он за три года успел позабыть меня и теперь не очень-то хочет со мной общаться. А вот старший — Александр, тот охотно приходит и расспрашивает о походах и сражениях.
Открывается дверь и входит моя супруга Дося с упирающимся Матвеем. Она хочет поддать сыну, чтобы тот перестал хныкать, но он вырывается и прячется под стол. Дося укоризненно смотрит на него, но ничего не делает.
Дося очень изменилась за эти три года. Стала круглее и добрее. Вся её львиная ярость куда-то делась. Или она её надёжно спрятала. Нам нужно снова настраивать отношения. Я думаю, что она в курсе моих похождений с Мартой. Но, молчит.
Даю Досе носовой платок, чтобы она вытерла слёзы. Она вытирает и смачно в него высмаркивается. А потом протягивает платок мне со скромным «Благодарю».
Я смотрю на осопливленный платок и меня разбирает смех. Я фыркаю, а Дося подхватывает и начинает заливаться смешливыми трелями. Матвей в это время вылезает из под стола и, улыбаясь, подходит к нам. Обхватив наши ноги тонкими ручками, он сначала пискляво, а затем и громко начинает смеяться на своими папой и мамой.
Наверное, это и есть СЕМЬЯ!
Глава 19
Место действия: Москва.
Время действия: июль 1619 года.
Михаил(Мойша) Эдельштейн, министр финансов России, действительный тайный советник.
Возница останавливает мою карету в Кремле. Да-да. У меня тоже есть своя карета, как у царя и царицы. На железных осях стоят чугунные подшипники, которые обильно смазываются дёгтем. А ещё у кареты железные рессоры, которые не вытрясают душу на колдобинах и ухабах. Впрочем, в центре Москвы дороги из чурбанов ровные. Вот на трактах бывает, что кое-где дороги размыло и приходиться вылезать из кареты и толкать карету через яму.
А ещё у нас по традиции «ямами» называют почтовые дворы на трактах, а доставщиков почты — ямщиками(тюрк. ямчи — гонец). Сегодня в Кремле отчёт главы Почтового департамента — князя Дмитрия Пожарского. Дубыня Усладов(глава Тайной Канцелярии) в прошлом месяце отчитался о проверке строительства Сибирского тракта. Там за десять лет своровали больше миллиона рублей. Это только то, что удалось доказать со свидетелями. Короче, не сносить бы царскому ближнику Евдокиму головы, если бы не заступничество царицы Феодосии. Она повелела отправить его в Бухару послом-советником. А имущество Евдокимово почти подчистую в Казну забрали. И поделом! Воруй, но знай меру! А то некоторые из новых «русских дворян» тоже себе хотели кареты на рессорах, как у царя. Не по чину! Дослужись до четвёртого ранга в Табеле, тогда и заводи себе «крутую телегу».
Начали разбирать на Тайном Совете дело Пожарского. Ну, как дело? Дельце! Ему вменяют в вину растрату всего где-то двадцати тысяч рублей за пять лет. Боже мой! Не смешите мои тапки! Я за пять лет только на акциях Меховой Компании больше миллиона заработал. И царь с царицей про эти мои деньги знают и молчат. А могли бы спросить, и приказать из Амстердама и Лондона переложить деньги в Московский Банк. Но так
