Воронцов. Перезагрузка. Книга 9 - Ник Тарасов
Толпа выдохнула.
— Гениально, — прошептал кто-то из рабочих. — Само светит, пока работаешь.
Я подошёл к конструкции, осмотрел редуктор. Грубовато конечно. Зато ременная передача выглядела просто и надежно.
— Савелий, — я пожал его огромную лапу. — Ты понимаешь, что вы сделали? Вы только что освободили десяток людей от бессмысленной работы.
— Да оно и самому приятнее, — смутился кузнец. — Не надо думать, кончится завод или нет. Пока воздух есть — светло.
— Значит так, — я повернулся к Григорию. — Снимаем чертежи с этого переходника. Запускаем в серию. Оборудовать каждый станок в цеху. Начинаем с токарных, потом сверлильные. Над каждым рабочим местом — своя персональная лампа с приводом от станка.
— А газ? — спросил Григорий. — Водорода хватит?
— Аппараты Киппа справляются, — ответил я. — Митяй прислал ещё два комплекта стекла, Ричард их уже собрал. Газа у нас теперь — хоть дирижабли надувай. Главное — герметичность системы.
Это была победа. Маленькая, техническая, но победа. Завод становился единым организмом, где одна система питала другую.
Фёдор поднял вопрос:
— А если подключить десяток таких ламп к одной магистрали? Все будут гореть одновременно?
— Именно, — подтвердил я. — Одна пневматическая линия — десятки ламп. Можно осветить весь цех.
Савелий Кузьмич задумчиво почесал бороду:
— А сколько воздуха жрёт? Не перегрузим ли систему?
Хороший вопрос. Я прикинул в уме — пневмодвигатель небольшой, потребление воздуха минимальное. Если магистраль рассчитана на десяток станков, она потянет и пару десятков ламп без проблем. Тем более, у нас как резерв мощности стоял паровой двигатель, который в случае необходимости запускался и дополнительно нагнетал сжатый воздух в систему.
— Не перегрузим, — уверенно сказал я. — Лампы же работают в параллеле со станком. Там дополнительного расхода то и нет.
Мастера переглянулись, успокоенные.
— Ладно, — Григорий хлопнул в ладоши. — Значит, работаем над внедрением. Савелий Кузьмич, продолжай переходники делать. Фёдор, помогай с установкой. Семён — крепление для колб делай. Я пока чертежи обновлю, учту последние изменения.
Работа возобновилась. Я постоял, наблюдая. Потом вышел во двор.
* * *На выходе из цеха меня перехватил Захар.
— Егор Андреевич! Там Иван Дмитриевич приехал. И не один. С охраной, с казённой каретой. В контору прошёл, вас ждёт.
Сердце екнуло. Иван Дмитриевич просто так с конвоем не ездит. Либо большие проблемы, либо большие новости.
Я поспешил в контору завода.
Иван Дмитриевич сидел за столом, но, увидев меня, встал. Вид у него был торжественный. На столе перед ним стоял небольшой, окованный железом ящик с двуглавым орлом на крышке.
— Егор Андреевич, — он слегка поклонился. — Радуйте меня. Слышал, у вас тут свет без огня теперь и без рук работает?
— Слухи летят быстрее света, — усмехнулся я. — Да, внедрили работу на пневмоприводе. Но вы, полагаю, не ради этого приехали?
Он положил руку на ящик.
— Помните, вы жаловались на нехватку пьезоэлементов? Что тульские ювелиры не справляются с обработкой кварца для ваших новых ружейных замков?
— Помню. Это наша главная беда сейчас. Стволы лежат мёртвым грузом.
Иван Дмитриевич достал из кармана ключ, вставил в замок ящика, повернул. Откинул крышку.
Внутри, на чёрном бархате, рядами лежали они. Кристаллы.
Не мутные осколки, а идеально ограненные призмы. Прозрачные, как слеза, одинаковые, как солдаты на параде. Их были сотни.
— Санкт-Петербург, Императорская гранильная фабрика, — произнёс Иван Дмитриевич весомо. — По личному распоряжению Её Величества. Здесь тысяча штук. Высший сорт. Ориентация осей проверена придворными физиками.
Я подошёл, взял один кристалл. Он был совершенен. Грани острые, геометрия безупречная. Такой кристалл при ударе даст искру, способную поджечь даже сырой порох.
— Тысяча… — выдохнул я. — Это же…
— Это первая партия, — перебил Иван Дмитриевич. — Императрица была весьма… впечатлена вашим подарком. Той лампой, что мы отправили в Петербург. Она изволила сказать, что если русский ум способен создать такое, то государство обязано дать этому уму всё необходимое.
Он посмотрел мне в глаза, и я увидел в его взгляде не привычный холод спецслужбиста, а что-то похожее на уважение.
— Теперь поставки будут регулярными. Раз в месяц фельдъегерская служба будет доставлять вам обработанные кристаллы. Столько, сколько нужно. Для ламп, для ружей, для всего, что вы ещё придумаете.
Я аккуратно положил кристалл обратно в ячейку.
— Это меняет всё, — сказал я твёрдо. — Теперь мы можем запускать массовое производство пьезо-замков. Не штучно, а сериями.
— Именно этого от вас и ждут, — кивнул Иван Дмитриевич. — Военное министерство жаждет получить первую партию ваших штуцеров с пьезо-поджигом к осени. Теперь у вас нет оправдания в виде нехватки деталей.
— Оправданий не будет, — заверил я. — Стволы уже готовы. Замки ждут только кристаллов. Завтра же начнём сборку.
Иван Дмитриевич закрыл ящик, передал мне ключ.
— И ещё, Егор Андреевич. Там, в ящике, под вторым дном… есть пакет. Лично для вас. Патент на пьезоэлектрический замок, утверждённый Сенатом. И вексель на сумму, которая покроет ваши расходы на расширение производства.
Я взял тяжёлый ящик. В нём было будущее русской армии. И, похоже, моё будущее тоже.
— Спасибо, Иван Дмитриевич. Передайте… передайте наверх, что Тула не подведёт.
Он чуть заметно улыбнулся уголками губ:
— Они знают, Егор Андреевич. Они знают. Иначе бы этот ящик здесь не стоял.
Когда он ушёл, я ещё долго сидел в кабинете, открыв ящик, глядя на ряды кристаллов. Тысяча искр. Тысяча маленьких молний, запертых в камне.
Я вызвал Григория.
— Гриша, — сказал я, когда он вошёл. — Зови Ивана и Антона. И всех слесарей, кто на сборке замков.
— Что, опять аврал? — спросил он, косясь на ящик.
— Нет, Гриша. Не аврал. — Я открыл крышку, и свет от окна заиграл на тысячи кристаллов. — Теперь это называется работа. Большая, настоящая работа. Мы начинаем вооружать армию.
Григорий присвистнул, глядя на сокровище:
— Ну, теперь держись, французы…
— И французы, и турки, и кто угодно, — добавил я. — Завтра с утра эти кристаллы должны быть в замках. А замки — на стволах.
