Военный инженер товарища Сталина 1 - Анджей Б.
Конец декабря.
Предновогодние дни.
Нас с Борькой послали к штабу фронта, проверить наладку спецоборудования. Я не раз выезжал к той или иной точке локации: это требовала обстановка. Мои нововведения были диковинкой для многих командиров, и не всегда им удавалось схватить суть с первого раза. Вот и сегодня, оставив коллег в конструкторском бюро, захватив приборы тестирования, мы выехали с Борькой на машине. Мой друг все время следовал рядом, куда бы я ни выезжал. Лучшего охранника и пожелать было нельзя.
— Вас ждать у штаба? — выкручивая руль лендлизовсого «Виллиса», уточнил водитель. Парень был приставлен к нам Ильей Федоровичем. Отличался веселым характером, был учтив и немногословен. Сразу смекнул, что возит каких-то секретных особ, поскольку дал подписку о неразглашении.
— Как думаешь, веселый интересный, нам придется ночевать в штабе? — в свою очередь спросил Борька. — Или как всегда справимся быстро, до вечера?
— Там офицерам надо показать, как пользоваться сенсорной панелью. Без меня не поймут. Мы только на той недели отправили им первые образцы.
— Ах, сенсорной панелью… — протянул недалекий боец, бывший тракторист колхоза «Знамя Октября». — То-то я думаю. А тут оказывается сенсорная панель… — и заржал на весь салон. Ни черта он, разумеется, не понимал в моих разработках, но непременно выставлял себя умником.
Машина прыгала по ухабам. Миновав прифронтовую рокаду, мы въехали в лес. Смешно сказать, но лес — девственно чистый и угрюмый — сохранился в этой части Германии. Войска с наступающими эшелонами ушли вперед, где слышны были канонады взрывов, а здесь царила уютная тишина. Час назад нам попалась последняя группа советских бойцов. Гнали вперед артиллерию, танки. Потом только едва заметная колея, и лес-лес-лес. По бокам, впереди, сзади. Я невольно вспомнил Семена. Когда-то мы так же ехали в машине, только с нами был еще Илья Федорович. Потом налетел «юнкерс». Машину с водителем разнесло в клочья. Семен скончался у меня на руках. А мы с начальником выжили. Каким чудом — одному Провидению известно.
Сейчас я ехал в подобной обстановке. В кабине нас трое. Борька с верным автоматом пристально наблюдает за лесом. Шофер припал к рулю, выбирает дорогу. Время — едва рассвело. Прихваченные нами рации лежат на сиденьях. В КБ остались все, кто был причастен к проектам моих разработок. Королев возглавлял свой отдел, Ильюшин свой, Яковлев свой. Лавочкин и генерал Костиков помогали схемами с чертежами. Павел Данилович Гранин остался заменять меня в качестве помощника. А курировал всем наш член Военного Совета фронта. Провожая нас с Борькой в штаб, дал указания:
— Проведешь наладку, и сразу назад. Не задерживайся. Советская армия наступает уже на Берлин, и нам нельзя оставаться в хвосте. Разъяснишь, растолкуешь, и мухой назад. Без тебя тут скучно, — хлопнул он по плечу.
— Илья Федорович…
— Да?
— А что там с Гитлером? Вы в тот вечер так быстро скрылись из комнаты, что я ничего толком не понял.
— А что ты понял?
— Только то, что фюрер тайно покинул Берлин.
— Правильно понял. Мне нужно было уточнить детали, вот я спешно и покинул ваш ужин.
— И что уточнили?
— Понимаешь, друг Саша, — глянул он в потолок. — В близком окружении Гитлера внедрен наш тайный агент. Разведчик по-нашему. Давно и успешно внедрен. Вот он и передал, что некий Скорцени вывез «наци номер один» из Берлина. По сведениям как раз в Антарктиду. Не в Аргентину. Не в страны третьего мира. А туда — на ледяной континент.
— И что теперь будет? — похолодело у меня внутри. Данный альтернативный виток истории уже расходился с реальным. В моем времени Гитлер не покидал столицы. Он застрелился, приняв с Евой Браун отраву. Выходит, что? История уже сделала совершенно иной разворот в своей эволюции? Наши войска в декабре сорок четвертого уже у стен Берлина. Гитлер исчез. Обер-диверсант Скорцени, который в моей реальной истории играл второстепенную роль и был забыт архивами, в этом альтернативном витке вышел на главные роли? Так что ли выходит? И если Гитлер попадет в Антарктиду, тем самым я нарушу баланс всей эволюции планеты.
Чёрт возьми! Мне опять вспомнился сюжет рассказа Рэя Брэдбери «И грянул гром…» о пресловутом синдроме бабочки. Своим присутствием здесь, в сороковых годах двадцатого века, своими внедрениями новейших разработок грядущего столетия, я дал толчок новому витку эволюции.
Черт-черт-черт! Что же последует дальше? Полетит ли Гагарин в космос? Или это будет кто-то другой? Будет «железный занавес»? Убьют ли Кеннеди? Засеет ли Хрущев кукурузой половину страны? Воздвигнется ли Берлинская стена? Станет ли править Брежнев в эпоху застоя? Развалится ли Советский Союз? Наступит ли период Перестройки Горбачева? И так далее и прочее. Эти мысли неслись у меня вихрем, когда уезжал к штабу фронта.
— Не переживай, — напутствовал Илья Федорович перед отъездом. — Ты уже столько здесь натворил, в нашем времени, что вернешься не в свой век, а в век неандертальцев, — пошутил он, отправляя нас с Борькой в штаб.
Это было накануне отъезда. Сейчас я трясся в машине сквозь угрюмый лес и думал об альтернативном скачке истории. Борька смотрел в окно. Водитель газовал педалью.
И тут…
— Внимание! Справа!
Борька прильнул к стеклу дверцы. Схватил автомат. Шофер отреагировал быстро. Крутанул руль влево — машину бросило в сторону.
— Что там? — вырвалось у меня.
— Не что, а кто, — озадаченно бросил мой охранник.
— Кто?
— А бес его знает. Но не наши солдаты, уж точно. Советские не прятались бы в гуще леса.
Машина дернулась, съезжая задним колесом в канаву.
— Ловушка! Быстро на пол! — взревел Борька. Навел автомат.
Я рухнул с сиденья вниз. Водитель отчаянно газовал, но машина застряла в канаве.
— Она вырыта вручную! — чертыхнулся водитель. — Кто-то вырыл канаву, чтобы застряла машина.
— Кто? — подал я голос снизу.
И тут же был заглушен невероятной мощности треском. Впереди, рушась с высоты, со всего маху в кабину врезалось дерево. Отвратительный треск заложил уши. Разлетелось вдребезги стекло. Водитель хотел что-то крикнуть, но в долю секунды был прошит автоматной очередью.
Завертелось! Понеслось!
Трассы пуль решетили обшивку салона. Борька вжался на переднем
