Если завтра Война... - Наталья Алексеевна Добровольская
- Ну, что же, пойдемте в дом, - просто сказала Мария Павловна, и ребятишки, аккуратно ступая, зашли в помещение.
- Здесь сохранилась вся обстановка, которая была при брате, - с затаенной гордостью сказала женщина, поправляя какую-то вещь, стоявшую, видимо, не на своем месте.
И действительно, на рабочем столе писателя все явно находилось в точности так, как было при нем. Ни один предмет не пострадал и не покинул своего места за все это время.
- Сюда приезжали знакомые Антона, актеры Московского Художественого театра, которые играли в его пьесах, Максим Горький, Фёдор Шаляпин, Сергей Рахманинов и Иван Бунин. Надеюсь, вам знакомы эти имена? - строго спросила старушка и была обрадована, когда дети дружно что-то согласно промычали.
- А какие рассказы Антона Павловича вы читали? - опять требовательно спросила она, и была обрадована, когда ей назвали не только традиционные произведения, все ту же вечную "Каштанку" и "Ваньку Жукова", но и другие названия - "Лошадиная фамилия", "Белолобый", " Мальчики" . А взрослые дополнили этот список " Попрыгуньей", " Анной на шее", Дамой с собачкой " и " Толстым и тонким" - теми произведениями, которые сразу пришли им на память. Мария Павловна удовлетворенно кивнула.
- А мне очень рассказ запомнился про девочку, которая в людях жила, в няньках , и качала совсем маленькую ляльку. Ей так спать хотелось самой, а хозяева столько дел навалили, и потом малышка никак не засыпала. Девочка, кажется, ее Варькой звали, так устала, что даже задушила этого несчастного ребенка, и сама свалилась на полу спать, - неуверенным тихим голосом проговорила Нина, сестренка Рины. Она имела в виду рассказ "Спать хочется", действительно, очень реалистичесный и жестокий.
Все с удивлением посмотрели на нее - тихоня - девочка редко что-то говорила, да еще и так эмоционально. А Нина продолжала, не глядя на окруживших ее детей и взрослых, тихо, как бы про себя:
- Мамка рассказывала, что она совсем маленькой, еще до Революции, тоже была в няньках у богатея, а тот злой был, постоянно на всех сердился и всех колотил без разбора, и родных, и тех, кто в доме прислуживал. Она мне этот рассказ читала и плакала, говорила, что там все очень верно написано. Вот бы она сейчас посмотрела на нашу счастливую жизнь, вот бы порадовалась, как мы живем, голода не знаем, в море купаемся да за белыми столами едим, а не корки по соседям собираем, как она бывало, - тут голос девочки прервался, и она, осознав, что все смотрят и слушают ее, в смущении спряталась за старшую сестру.
Мария Павловна внимательно взглянула на девчушку и вздохнула.
- Антон не дожил до Революции, но думаю, он бы ее приветствовал, ведь она свершилась хотя бы ради того, чтобы все Ваньки и Варьки, про которых он писал, все дети были счастливы, - тихо, но убежденно проговорила она.
После этого всем разрешили потихоньку походить по дому, посмотреть обстановку скромных комнат.
Девчонок заинтересовал старинный столовый сервиз, они рассматривали красивые чашечки и тарелочки. Мария Павловна объяснила, что это сервиз работы фабрики Кузнецова, род которого начал выпускать свои изделия еще в восемнадцатом веке. Надежда знала, что такие сервизы и в будущем ценились очень дорого, поскольку, хоть и выпускались массово, сохранилось их не так и много.
А мальчишек заинтересовала коллекция марок, которую, как пояснила Мария Павловна, Чехов начал собирать именно здесь, в Ялте, а причиной этого стало большое количество писем, которые он получал по почте. Осмотрев все интересующие их места, ребята собрались в зале, около стола, где, видимо, когда - то обедали гости.
Надя, увидев гитару, решила отблагодарить гостеприимную хозяйку и сказала:
- Мария Павловна, я где-то читала про идею шести рукопожатий. Пожимая сейчас вашу руку, я пожимаю одновременно руку Льва Николаевича Толстого, Ольги Леонардовны Книппер-Чеховой, Владимира Ивановича Немировича - Данченко и Константина Сергеевича Станиславского, руки других людей, чьи имена составляют гордость нашей культуры. И я хочу для Вас и в память всех этих замечательных людей спеть вот этот романс.
И она начала очень тихо и очень душевно, под перебор струн гитары, которую взял Володя, вновь вспоминать уже всплывавший в её памяти романс, связанный с пьесой Михаила Булгакова "Дни Турбиных":
Целую ночь соловей нам насвистывал,Город молчал, и молчали дома...Белой акации гроздья душистыеНочь напролёт нас сводили с ума.Белой акации гроздья душистыеНочь напролёт нас сводили с ума.
Сад весь умыт был весенними ливнями,В тёмных оврагах стояла вода.Боже, какими мы были наивными,Как же мы молоды были тогда.
Годы промчались, седыми нас делая,Где чистота этих веток живых?Только зима, да метель эта белаяНапоминают сегодня о них.Только зима, да метель эта белаяНапоминают сегодня о них.
В час, когда ветер бушует неистовыйС новою силою чувствую я:Белой акации гроздья душистыеНевозвратимы, как юность моя.Белой акации гроздья душистыеНеповторимы, как юность моя.
Все затаили дыхание, внимая тихому пению, ведь дети не так часто слышали, как поет их любимая воспитатель. А Мария Павловна, наклонив голову, тихо утирала катившиеся у нее слезы, вспоминая и о своем прошлом, и обо всех тех людях, которые молча, казалось, стояли в это мгновение в столовой и слушали эти прекрасные строки.
Музыка отзвучала, но все еще долго сидели, не шелохнувшись, думая каждый о своем.
Но вот Мария Павловна Чехова встрепенулась и подошла к девушке, крепко ее обняла, прошептав тихонько:
- Спасибо, деточка, огромное тебе спасибо. Твоя песня так многое мне напомнила.
И чуть громче:
- Простите, я вас покину сейчас, спасибо всем и доброго пути, - и она вышла из комнаты, оставив притихших детей.
Такими же притихшими и задумчивыми были они всю дорогу, только уже на выходе из автобуса Нина тихо, но убежденно сказала:
- Я тоже буду писателем, как Антон Павлович. Буду писать рассказы о нашем прошлом, чтобы помнили о той тяжелой жизни, что была раньше и радовались всему тому, что дала нам всем Советская власть.
Сказано это было спокойно и настолько уверенно, что ни у кого не было сомнений - так оно и произойдёт.
_________________________________________________
