Слуга Государев 2. Наставник - Денис Старый

— Передать сигнал на Боровицкие ворота! — отдал я очередной приказ.

Теперь и мы готовы начать вылазку. На Боровицких воротах должно было сейчас скопиться не менее семи сотен защитников Кремля. В основном, это стремянные стрельцы, усиленные отрядами боярских боевых людей. Правда, последних немного.

— Шаг, шаг! — продолжали изрекать приказы сотники.

Наши силы надвигались. Пространство на кремлёвских стенах для противников неумолимо сжималось. Бунтовщики отчаянно мешали друг другу. Было видно, что некоторые из них, не дождавшись триумфа, уже пытаются спрятаться за спинами товарищей. Но там была уже такая давка, что неизвестно, чего опасаться: то ли наших длинных копий и пистолетных выстрелов, то ли давки, в которой можно и задохнуться, и затоптанным быть невзначай.

Внизу противник стал суетиться. Поняли, что все места на кремлёвской стене заняты согласно купленным билетам в ад. Толпа мятежных стрельцов внизу тоже была внушительной и крайне плотной, но всё же не как здесь.

— Гренады! — выкрикнул я.

Нашлось и такое оружие на кремлёвских складах. Причём, на удивление, в немалом количестве. И объяснение тому было простое: этого оружия боялись сами стрельцы.

Мне удалось найти всего лишь три десятка стрельцов, которые имели дело с гранатами и не бежали бы от них, яко от кары небесной. Причём последнее как бы не важнее первого. Если руки дрожат и ты боишься оружия, то это оружие почти наверняка сработает против тебя.

И эти три десятка стрельцов теперь были распределены так, чтобы являться первым или вторым рядом со стороны внешнего периметра.

Строй начал распадаться. Метатели гранат останавливались, им требовалось время, чтобы поджечь трут.

— Всем стоять! — крикнул я резко и громко.

Ещё немного — и у нас тоже начнётся давка. К счастью, ряды меня услышали и дали возможность метателям гранат зажечь фитили и начать скидывать «кругляши» вниз.

— Бу-у-ух! — глухими, но громкими звуками разрывались гранаты внизу.

Целиться, куда метать гранату, не приходилось. Под стенами скопилось такое количество врагов, что куда ни кинь — всё будет «в яблочко». Вот и тот самый удар в челюсть жующему яблоко противнику.

Теперь мы не двигались. Бойцы ждали команды, а гренадеры работали без приказа. Но, к сожалению, у них запас не безграничен — только лишь по четыре гранаты. Не такие и легкие эти изделия, даже чтобы носить в суме.

Между тем взрывы внизу спровоцировали хаотичный обстрел кремлевской стены. И были потери и среди метателей гранат. Но это война… Они-то своими действиями выкосили как бы не пару сотен бунтовщиков. А главное, что заставили их сомневаться. Что-то я не вижу среди бунташных рьяного желания продолжать бой. Уже и на стену не лезут.

Впрочем, на стене-то как раз места нет никому. Если моя сторона остановилась и отрабатывала по противнику гранатами, стреляли из пистолетов, то Алексей приближался. Уже не более двадцати метров оставалось у противника свободного пространства.

— Стремянные выходят! — выкрикнул Прошка.

И как он своими подбитыми глазами все успевает замечать? Я вновь встал на скамью, чтобы иметь возможность рассмотреть за спинами своих бойцов, что же происходит за стенами Кремля. Информация Прохора подтвердилась. Стремянные смогли выйти из Боровицких ворот и сейчас растекались по Красной площади.

Взять разгон для лихой кавалерийской атаки у стремянных не получалось. Брусчатка, видно, всё-таки не располагает к таким действиям. Но вот выстрелы стремянных стрельцов делали свое дело. Попадали они или нет — как ни странно, это уже дело десятое. Важнее иное — противник растерялся.

Было видно, что некоторые бунтовщики уже и бежать намылились. Хованский, видя это, предпринял свои меры и установил что-то вроде заградительного отряда. Его немногочисленная конница занималась тем, что отлавливала бегунов, направляла обратно. Пока что справлялись холуи князя Хованского при помощи плетей. Но это пока… Скоро придется либо стрелять и рубить, либо…

— Да разбегайтесь же вы уже! — прошипел я, когда увидел, как часть стрельцов пытается быстрее выстроиться в линию, чтобы стрелять по стремянным.

Причем адресовался мой посыл и к бунтовщикам, и к стремянным — тем не нужно было пробиваться дальше, пора было уходить. Разрядили карабины? Все — прочь! На соединение с рейтарами.

Но нет… Не то забылся приказ, не то захватил их огонь схватки — но одна конная фигура за другой прорубалась всё глубже, теряя пути отхода.

— Сотник Собакин! Сотник Волкович! Готовить вылазку! — кричал я.

Придется стремянных спасать. Хоть как отвлекать на себя бунтовщиков. Вижу, что уже окружают союзных конных стрельцов. Не оказалось среди стремянных доброго командира, не выполнили они установку на бой.

— Готов, Гора? — спросил я, когда уже спускался со стены.

Тут все в порядке, осталось немного — и вытесним бунтовщиков. А вот стремянные, если не пойти им на выручку, полягут. Уже первая линия мятежников выстрелила в сторону конных стрельцов.

Ну и где рейтары, черт их побери⁈

Глава 15

Москва

15 мая 1682 года

Будет должен мне Никита Данилович Глебов, полковник Стремянного полка, что я, рискуя собой и своими стрельцами, иду на выручку его конным. Впрочем, был бы он здесь, а не направлен в Измайлово для контроля, как собирается поместное войско, то того бардака с его полком и не случилось бы. Скорее всего.

А теперь часть стремянных ввязалось в бой, иные окружены, другие ушли к рейтарам, как и предполагалось ранее. Нужно дать возможность уйти и другим. А для этого, распылить внимание противника, увлечь его на себя.

Да и в целом очень полезно раздергивать врага по время сражения. Как минимум, это изматывает солдат. Особым физическими данными стрельцы не блещут. Побегают по Красной площади несколько километров, да еще и по полной выкладке, устанут до предела.

— Всё готово! — доложил вестовой от сотника Собакина.

Я ещё раз встал на скамейку, оглядел всё происходящее за пределами Кремля в подзорную трубу. Посмотрел и на предмет наличия тревожных сигналов с других участков обороны. А потом обратился к князю Григорию Григорьевичу Ромодановскому.

— Примешь, боярин, на себя командование? — спросил я.

— А ты что ж, сгинуть собираешься? — спросил воевода. — Справно у тебя выходит. И не чаял, что так сподобишься. Мне чужой хвалы и славы не потребно. Мне и своей досыть.

— Желаю поговорить о том, когда победа случится, — сказал я и выкрикнул во всеуслышание: — Покуда меня нет, али сгину, то