Меченый. Том 4. Точка кипения - Андрей Николаевич Савинков

в Баку первого секретаря Донецкого обкома КПУ, члена Политбюро КПУ Василия Петровича Миронова со своей командой «донецких». И опять получалось, что Горбачев как бы не русских на первые позиции толкает, а перемешивает республиканские кадры между собой, что на первый взгляд смотрелось чуть менее «великодержавно-шовинистически». А на второй — разницы между русским из Курска и русским из Донецка найти бы, наверное, не смог даже самый внимательный исследователь.

— Следующий вопрос, — ведущий повернулся лицом к камерам, — давайте послушаем, что интересует народ, вопрос от зрителей.

— Игорь Владимирович из ПГТ Зверево Тамбовской области спрашивает: Михаил Сергеевич, когда мы поймем, что коммунизм наконец к нам приближается, что станет первым знаком?

Познер повернулся ко мне, качнул головой, мол: «Вот это у нас народ задает вопросы», — и жестом предложил отвечать.

— Мне сложно отвечать на подобные вопросы. Я уже не раз говорил, что больше практикой занимался, чем теорией коммунизма… — Я тяжело вздохнул, мысленно перебирая в уме варианты. — Ну, пусть будет уменьшение рабочего времени.

— Интересный выбор, — прокомментировал мой ответ Познер.

— И тем не менее. Общеизвестно, что одним из главных достижений Октябрьской революции стало внедрение восьмичасового рабочего дня, причем не только в СССР, но и в капиталистических странах. Капиталисты посмотрели на наш пример и поняли, что нужно идти на уступки рабочим, иначе они получат революцию и у себя дома. Конечно, восемь часов рабочего дня — это прекрасно по сравнению с десятью часами или двенадцатью. Но давайте честно: даже в такой системе у человека остается не так много времени на жизнь. Если вычесть восемь часов на сон, время, необходимое, чтобы добраться до условного завода, вечером доехать обратно, и добавим час обеденного перерыва — остается часов пять суммарно. Минус время, необходимое, чтобы приготовить еду, убраться, сделать другие домашние дела… А жить когда? Когда отдыхать? Когда учиться, детей воспитывать? Развиваться духовно и физически в конце концов.

— И что, партия собирается сокращать рабочую неделю?

— Сейчас, к сожалению, нет, — я покачал головой, вероятно, вызвав этим движением немалое разочарование у многих тысяч зрителей, приникших к экрану телевизора. — Дело даже не в стоимости такого сокращения — мы же говорим про сокращение рабочей недели с сохранением заработка, то есть нагрузка на ФОТы возрастет, — деньги у государства есть. Дело в нехватке рабочих рук. Физической. Мы очень много строим сейчас, возводятся новые предприятия, улучшается инфраструктура, новые железные дороги тянутся от побережья до побережья. Приходится даже завозить трудящихся из дружественных стран. Но я надеюсь, что автоматизация и цифровизация помогут повысить производительность труда, и уже при моей жизни мы начнем понемногу давать людям больше времени на жизнь.

— Это будет иметь, кроме того, еще и громадный пропагандистский эффект, — поддержал мою мысль собеседник.

— Конечно! Сравнивать зарплаты у нас и, например, в США — дело глупое. Ну, потому что цены на продукты совсем разные, огромное количество благ, которые у нас государство предоставляет бесплатно, там нужно покупать. Жилье, образование, медицина. Но все это на первый взгляд не бросается в глаза, а вот длина рабочей недели — это очень заметный показатель.

— И о каком сокращении сейчас идет речь?

— Наверное, начнем с малого. По полчаса будем срезать, смотреть, что получится. Ну и в любом случае я не ожидаю снижения продолжительности рабочего дня менее шести часов, во всяком случае в ближайшие лет пятьдесят. Товарищ Сталин писал о необходимости сокращения рабочего дня для более гармоничного развития личности, надеюсь, мы наконец сможем реально задуматься над этим вопросом через пару пятилеток.

— За последние пару лет имя Сталина в официальной советской риторике от членов руководства партии и правительства перестало быть запретным. Иосифа Виссарионовича тридцать лет до этого после XX съезда было принято поминать исключительно в негативном ключе, что поменялось, Михаил Сергеевич?

Поменялось поколение политиков, те, кто строил свою карьеру на отрицании личности Сталина, уже ушли на покой, — хотел сказать я, но все же сгладил углы.

— Думаю, просто время прошло. Личные обиды остались в прошлом, появилась возможность взглянуть на наше общее историческое наследие более объективно. Ну а если смотреть объективно, то, конечно, Сталин — великий человек и великий советский лидер. Отменяет ли это все ошибки, допущенные в те годы, все загубленные жизни, снимает ли с него ответственность за них? Нет. Просто нужно сесть и, так сказать, подсчитать баланс хорошего и плохого.

— Как китайцы сделали с наследием Мао Цзэдуна?

— Да, примерно в такой же форме. Какую там наши китайские товарищи вывели формулу наследия Мао? Семьдесят процентов положительных дел, тридцать — отрицательных. Думаю, при подобном подсчете у товарища Сталина баланс был бы даже лучше. Скажем, восемьдесят на двадцать. И это, кстати, прекрасно понимают и сами граждане СССР, которые без всяких понуканий сверху или другого давления признали Иосифа Виссарионовича достойным получить место на новой банкноте, — я пожал плечами, — кто я такой, чтобы идти против мнения народа?

Обсудили ускорение строительства жилья в стране — как обычно, жилищный вопрос волновал многих — после чего очередь обращаться к Генсеку ушла звонящим в «онлайне».

— Зинаида Павловна из Калинина, — надо же, даже междугородние звонки проходят, мысленно отметил я, — спрашивает, как Михаил Сергеевич относится к странным молодежным неформальным движениям. У самой Зинаиды Павловны сын-подросток подался в «металлисты», слушает странную музыку и портит одежду сомнительного вида металлическими заклепками. Не слушает запреты женщины, говорит, что сам Горбачев на концерт «Квин» ходил, значит, и ему можно.

Я только усмехнулся такой постановке вопроса. Годы идут, а вот в отношениях детей и родителей ничего не меняется.

— Что скажете, Михаил Сергеевич, можно считать себя «металлистами» советским парням? — С трудом сохраняя серьезное выражение лица, подвел черту под вопросом Познер.

— Ну чем плохо-то, хорошая, уважаемая рабочая профессия… — Мы поулыбались немного, как бы демонстрируя, что все поняли шутку, после чего я все же ответил по существу. — Во-первых, воспитывать ребенка нужно, пока он поперек лавки помещается. Если вы к 14 годам обнаружили, что ваш сын вас не слушает, то, наверное, момент уже упущен.

— Чувствуется опыт в этих словах, — хмыкнул сидящий напротив журналист.

— Есть немного. А во-вторых, не вижу ничего трагического в том, что ребенок слушает непонятную вам музыку и странно одевается. Это нормально, это естественный процесс взросления. Главное, чтобы во всех остальных сферах проблем не