Охотники за дурью - Роман Феликсович Путилов
— А он будет дальше этот процент?
— И куда они денутся? Вспомните, как Мы Начинали? Пока двоих в СИЗО не запихали, с нами договариваться по-настоящему не хотели. И что будем делать? Давайте ваши предложения.
— Давайте в одну кафешку подскочим, там цыганский молодняк до утра гужует. Всех похватаем и отвезем на базу…
— И чего они напугаются? Подумаешь, менты в очередной раз задержали. Подержат и выпустят — в первый раз, что ли?
— А мы как родня Мишкина выступим, типа джигиты налетели и «ответку» им устроили…
Позднее Анатолий Степанович мучительно пытался понять, почему он согласился на этот глупый, исключительно мальчишеский поступок, но так и не смог прийти к однозначному выводу. То ли причиной была внезапно разболевшаяся голова, то ли профессиональное выгорание, привычка иметь определенные бонусы от обладания определенной государственной властью? В любом случае, в тот вечер он кивнул и пошел домой, в квартиру, наполненную семейным теплом и уютом, дав своим «пацанам» карт-бланш.
Проспект Первого Чекиста.
Кафе «Аэлита».
Это заведение, хотя и располагалось в паре сотен метров от районного управления внутренних дел, людьми в погонах отнюдь не посещалось. Во-первых, в службу «ноль два» из этого кафе никогда не было звонков, во—вторых, кому хочется, когда тебе в тарелку, в лучшем случае, просто плюнут, а не сделают нечто похуже. Поэтому местные менты гуляли в более гостеприимных заведениях, а посторонние в это неуютное, с вечно наглухо задернутыми, тяжелыми шторами, узкими окнами, не ходили, а если и заходили по ошибке, то старались его побыстрее покинуть.
Молодую поросль цыганят в этом кафе просто терпели. Во-первых, те были иногда полезны владельцам точки общепита, а во-вторых… да и первой причины хватало, чтобы те могли гудеть в своем углу до утра, так как кафе работало до последнего клиента. Ничего этого опера из отдела Ситникова не знали, так как местными не были, лишь пару раз слышали от своих «контрагентов», что те «сидели с русскими телками в „Аэлите“ до утра».
«Парадная» дверь в кафе оказалась закрытой, хотя из-за темных штор негромко доносились три босяцких аккорда про туго завязанную ушаночку, а вот со сторону кухни, через приоткрытую дверь светился электрический свет и доносился негромкий разговор, вот на этот «огонек» и сунулись три опера, игравшие сегодня роль боевиков семейства Гелаевых. Но курившие на кухне две мясистые, под сто килограмм тетки, что в нарушение, установленных хозяевами, правил, оставили открытыми двери, дабы немного проветрить себя и кухню и покурить, боялись наказания со стороны владельцев кафе больше, чем непонятных мужиков с закрытыми масками лицами, и смело бросились в атаку, вооружившись кастрюлей с кипятком и большой чугунной сковородкой. Битва за дверь на кухню была эпичной. Не успевший полностью увернуться от выплеснутого из ведерной кастрюли кипятка опер Колбасов, обезумев от вскипевшего содержимого брюк, матерясь на тюркском языке (любой, кто служил в Несокрушимой и Легендарной, знал несколько десятков матерных слов на языках бывшего Союза) прямым ударом тяжелого берца отправил толстуху с кастрюлей на пол, шагнул ко второй… и запнулся, растянувшись на мягком, как густой кисель, теле поверженной поварихи. Следовавший за ним опер попытался перепрыгнуть образовавшуюся кучу –малу, но, зацепился за приклад автомата Колбасова, грохнулся сверху на возившиеся на полу тела, выбив дух из обваренного коллеги.
Когда ряженные опера ворвались в зал кафе, большинство посетителей, имевший богатый криминальный опыт, уже покинули заведение через парадный вход, выпущенные сообразительным гардеробщиком, и кроме двух испуганных официанток, за столиками остались лишь две компании… В дальнем углу сидели пятеро молодых цыган, которые по причине употребления легкого растительного наркотика даже не попытались сбежать от непонятного шума, и сейчас просто хлопали глазами на непонятных мужиков и тихонько хихикали, несмотря на то, что мужики в масках сразу направились именно к их столику…
Так как старший группы Колбасов временно выбыл из строя, пытаясь спасти свое обожженное мужское хозяйство на кухне под струей холодной воды, старшинство в поредевшей команде оперов перешло к оперу Смирнову, который, не обращая внимание на немногочисленных посетителей кафе, которые не стали спасаться бегством при «шухере», сразу двинулся в «цыганском» столику, первым делом выбив стул из-под тощей задницы ближайшего цыганенка.
Проспект Первого Чекиста.
Кафе «Аэлита».
Шипа, а по паспорту Шипулин Игорь Артурович был старым вором новой формации. Старым он был по возрасту и по криминальному стажу, имея в общей сумме пять «ходок к хозяину» и пятнадцать лет, проведенных за колючей проволокой, а новая формация Шипы выражалась в сознательном отступлении от старых «понятий». То, что еще десяток лет было немыслимым и «западло», для Шипы стало сейчас вполне осознанным выбором. И если жить богато сейчас принималось многими старыми ворами, то Шипа пошел дальше многих своих старых корешей. Он не чурался писать жалобы в прокуратуру на напрягавших его ментов и даже обзавелся милицейской охраной. Два мента, прапорщик и молоденький сержант, при красных «ксивах» и табельном оружии, действуя на основании официального договора с вневедомственной охраной, сопровождали старого вора при его беспокойной деятельности. А дел хватало. Три магазина и два рынка не только авали Шипе много цветных денежных знаков, но и требовали неусыпного внимания. И Шипа с удивлением понял, что два мента, зачастую, гораздо эффективнее, чем десяток «пацанов», а обходятся гораздо дешевле. Конечно, приходилось немного доплачивать «цветным» за их услуги вне рамок договора, но эти траты окупались сторицей.
Сегодня Шипа сидел в кафе, в котором он тоже имел долю, «перетирая» с «коллегой» варианты «отжатия» новой торговой точки, готовившейся к открытию на границе их территорий, когда на кухне заведения началась непонятная суета, сопровождаемая криками и грохотом посуды. По столикам в зале мгновенно пронеслось «Атас» и «Шухер», гардеробщик, он же охранник выглянул в окно и знаками показал, что главный вход в кафе свободен, после чего десяток теней, одеваясь на ходу покинули зал обслуживания. Шипа, который при наличии «краснопузой» охраны, чувствовал себя в полнейшей безопасности и поэтому остался на месте, придержав за рукав засуетившегося товарища, а когда в зал ворвались несколько мутных типов, судя по крикам, из «черных», повернулся к напрягшимся охранникам и задал резонный вопрос:
— Парни, а что за беспредел? Надо разобраться.
Проспект Первого Чекиста.
Кафе «Аэлита».
Арсен Иванов, четырнадцатилетний цыганенок, всегда стремился быть похожим на старшего брата, шестнадцатилетнего Василя. И счастью пацана не было предела, когда брат стал брать его с собой.
Вчера в городе случилась какая-то суета, говорят, что
