Ложная девятка. Том девятый - Аристарх Риддер
— Я полностью поддерживаю решение федерации отстранить Пес Переса и начать расследование. Такие судьи не должны работать в профессиональном футболе.
Голос болельщиков
Опрос, проведенный нашей редакцией среди тысячи болельщиков обеих команд, показал следующее:
87% болельщиков Барселоны считают наказание справедливым или недостаточно строгим.
63% болельщиков Эспаньола считают наказание чрезмерным.
При этом 91% всех опрошенных осудили бросание предметов на поле.
Что дальше
Эспаньол объявил, что будет обжаловать решение федерации о закрытии стадиона.
Барселона заявила, что может подать иск против Эспаньола за моральный и физический ущерб, причиненный игрокам.
Федерация продолжает расследование действий судьи Пес Переса. Окончательное решение ожидается в течение месяца.
Следующий домашний матч Эспаньола против Атлетико Мадрид 20 сентября пройдет при пустых трибунах.
* * *
Я сложил газету, отпил кофе. Сидел на террасе нашей квартиры, смотрел на утреннюю Барселону.
Голова побаливала. Швы тянули, когда я поворачивал шею. Врачи сказали — неделя, потом снимем швы. Но тренироваться можно уже сейчас, просто аккуратно.
Катя вышла на террасу с Сашкой на руках.
— Слава, тебе звонил Круифф. Сказал, сегодня приезжай на базу после обеда. Легкая тренировка.
— Хорошо.
— И еще звонил Заваров из больницы. Говорит, скучно ему там.
Я усмехнулся:
— Скажи ему, пусть терпит. Ребра срастаются медленно.
Катя села рядом, покачивая Сашку.
— Слава, ты прочитал статью?
— Да.
— Пять матчей без зрителей. Это серьезно.
— Знаю.
— Судью отстранили.
— Правильно сделали.
Катя помолчала, потом сказала:
— Ты понимаешь, что после этого матча тебя здесь будут узнавать все?
Я посмотрел на нее:
— Уже узнают.
— Нет, я про другое. Теперь это будет… по-другому. Ты стал героем для всей Каталонии. Два гола вдесятером, с разбитой головой, против Эспаньола. Это легенда.
Я пожал плечами:
— Просто сделал свою работу.
— Слава, — Катя посмотрела на меня серьезно, — готовься к тому, что нормальной жизни у нас теперь не будет. Во всяком случае, в Барселоне.
Я не ответил. Потому что знал — она права.
* * *
В понедельник утром мы с Катей решили съездить в торговый центр. Просто развеяться. Сашку оставили с няней, Марией, женщиной лет пятидесяти. Найти русскоязычную няню в Барселоне было той еще задачей, но нам повезло.
Мы сели в мою машину, Fiat Croma 2.0 Turbo, которую я получил как приз на турнире в Милане, и поехали в El Corte Inglés на площади Каталонии.
Не проехали и километра, как я заметил в зеркале заднего вида белый Seat, который держался за нами слишком близко.
— Папарацци, — сказал я Кате.
Она обернулась:
— Серьезно?
— Да. Видишь, пассажир с камерой?
Катя всмотрелась:
— Вижу. Что будем делать?
— Ничего. Просто поедем дальше. Не обращай внимания.
Белый Seat преследовал нас всю дорогу. Когда я парковался возле торгового центра, он остановился неподалеку. Фотограф вылез, начал щелкать.
Я взял Катю за руку, мы пошли ко входу. Вспышки сыпались как из пулемета.
— Сеньор Сергеев! Сеньор Сергеев! Как ваша голова?
— Вы будете подавать в суд на Эспаньол?
— Правда ли, что Заваров сломал три ребра?
Я не отвечал. Просто шел дальше, держа Катю за руку.
Когда мы зашли внутрь, Катя выдохнула:
— Господи. В Москве такого не было.
— Здесь другие порядки, — сказал я. — Привыкай.
Она посмотрела на меня:
— Настолько по-другому?
— Да. Испанцы не понимают границ между личной и публичной жизнью. Для них футболист — это не просто спортсмен. Это кумир. В Москве люди были сдержаннее. Здесь — нет. Здесь ты всегда на виду.
Мы поднялись на эскалаторе на второй этаж. Я надеялся, что внутри торгового центра нас оставят в покое.
Ошибался.
Первыми нас узнали двое подростков лет четырнадцати. Они шли мимо, потом резко остановились, уставились на меня.
— Сергеев! — выдохнул один.
Они подбежали, начали тараторить по-испански, показывая на голову, на меня, на какие-то плакаты в руках.
Я улыбнулся, кивнул. Они попросили автограф. Я расписался на их плакатах.
Потом подошли еще трое. Потом еще. Потом толпа.
Через пять минут вокруг нас собралось человек двадцать. Все хотели автографы, фотографии, просто пожать руку.
Катя стояла рядом, немного растерянная. Я расписывался на всем, что мне совали — футболках, плакатах, блокнотах, даже на чьей-то кепке.
— Слава! Слава! Слава! — скандировали они.
— ¡Visça Barça! ¡Visça Сергеев!
Охрана торгового центра подошла, попросила толпу разойтись. Люди расходились неохотно, продолжая махать и кричать.
Мы с Катей наконец пробились к магазинам.
— Это было… — начала Катя.
— Да, — согласился я. — Теперь так всегда будет.
Мы зашли в магазин женской одежды. Катя начала выбирать платье, я сидел в кресле для посетителей, ждал.
Рядом стояли три девушки лет двадцати-двадцати двух. Разглядывали платья, болтали между собой по-испански.
Я не обращал на них внимания, но вдруг услышал свое имя.
— … Сергеев такой красивый…
— Да, но зачем он эту русскую метелку с собой привез?
Я замер.
Катя тоже услышала. Она знала немного испанский, достаточно, чтобы понять общий смысл.
Девушки продолжали:
— Здесь столько красивых девушек, а он с этой… бледной, худой…
— Да еще и с ребенком. Кому она нужна?
— Надо его увезти из семьи, — засмеялась третья. — Я бы справилась.
— Плевать, что у него сын. Он же футболист. Они все такие.
Катя побледнела. Она стояла спиной к ним, но я видел, как напряглись ее плечи.
Я встал, подошел к ней, обнял за талию:
— Катя, пойдем отсюда.
— Я слышала, — тихо сказала она. — Я все слышала.
— Знаю. Не обращай внимания.
— Они обо мне так говорят…
— Это неадекватные фанатки. Таких полно в любой стране. Забудь.
Мы вышли из магазина. Катя молчала всю дорогу до фудкорта.
Мы сели за столик, заказали кофе. Катя смотрела в чашку, не поднимая глаз.
— Слава, — сказала она наконец, — я не ожидала, что будет так тяжело.
— Что именно?
— Все это. Папарацци. Толпы. Эти… девушки, которые говорят про меня такое.
Я взял ее руку:
— Катя, послушай. Это часть жизни публичного человека. Да, здесь это интенсивнее, чем в Москве. Испанцы более эмоциональные,
