Черные ножи 5 - Игорь Александрович Шенгальц
Она принесла две тарелочки и две небольшие вилочки, положила по пирожному на каждую тарелку и протянула одну мне.
— Уж не откажите, Рудольф, угоститесь со мной за компанию!
Я и не думал отказываться и с удовольствием съел маленькую, невероятно вкусную корзиночку. Лени кушала аккуратно, изящно отламывая крохотные кусочки вилочкой, и поглядывала на меня.
— На остальные не рассчитывайте, — засмеялась она, когда я покончил со своей порцией, — эти я съем сама в одиночестве вечером.
— Я и не думал объедать вас, — улыбнулся я в ответ.
Хелена мне понравилась, и я выудил из глубин памяти обрывки ее дальнейшей биографии. Проживет она насыщенную, полную событий жизнь и умрет в глубокой старости, в возрасте ста одного года. А задолго до этого, в семьдесят один год, впервые погрузится под воду с камерой, и совершит еще более двух тысяч погружений, снимая подводный мир. Вот только детей у нее не было, и это единственное, о чем она сожалела.
Но это будет после, сейчас же Лени была одним из главных пропагандистов фашизма. Причем, возможно, самым талантливым передатчиком идеологии Третьего Рейха. Ведь все строилось на вещах, понятных каждому: добро и зло, правда и ложь, чистое и нечистое, светлое и темное. Вот только сама основа была фальшивая. Как у больного шизофренией, у которого структура его теорий логичная и четкая, а изначальная предпосылка ложная.
— Что вы еще придумали на этот вечер? Начало было отличное.
— Боюсь вас разочаровать, Лени, но дальше будет скучнее. Банальный ресторан, да боевые товарищи в качестве компании.
— Всегда рада новым знакомствам, Рудольф. Ну что, в путь?..
Ресторация приняла нас, как родных. Все тот же тапер сидел за пианино, официанты сновали по залу, свечи горели, озаряя каменные стены и трофейные головы оленей и кабанов на них.
— Здесь мило, — осмотревшись по сторонам, решила Лени.
Нас увидели и уже махали руками от дальнего столика. Все офицеры были на месте, уже заказав по первой кружке пива.
Пока мы шли сквозь зал, на нас оглядывались все.
— Это же сама Лени…
— Рифеншталь…
— Боже, это Лени…
До моего слуха доносились восторженные голоса фанатов, и я даже начал опасаться, что сейчас придется защищать ее от назойливого внимания. К счастью, времена были иные, и никто из собравшихся в ресторане офицеров и их дам не стал докучать диве своим обществом.
Мы прошли до большого стола, занятого моими офицерами, и я представил даму:
— Знакомьтесь, господа, это Лени Рифеншталь. Сегодня она почтила нас своим благосклонным вниманием! Развлеките же даму, сделайте этот вечер незабываемым!
Офицеры, как подростки, вскочили на ноги, смущенные и взволнованные, и представились один за другим по очереди, делая бесконечные комплименты диве и ее таланту.
Хелена с улыбкой подала руку каждому, и каждый эту руку восхищенно поцеловал. Лени знали все, и не было вокруг человека, кто бы ею не восхищался.
Я отодвинул для нее стул, она села, и тут же к нашему столу подошел главный распорядитель зала.
— Госпожа Рифеншталь, для нас огромная честь лицезреть вас в этом скромном заведении… — начал было он, но Лени его бесцеремонно перебила.
— Что вы порекомендуете заказать даме, которая следит за своей фигурой?
— Ох, — смутился тот подобным откровениям, — у нас обширное меню… было. К сожалению, в прежние времена мы предлагали куда больший выбор, теперь же ограничены в данных обстоятельствах, и все же…
Метродотель выложил уже знакомое мне меню из одной страницы в толстой кожаной папке, и по его виду было понятно, как сильно он переживает за столь убогий ассортимент. Но Лени нисколько не волновалась по этому поводу. Она вообще казалась женщиной простой и неприхотливой, несмотря на свой статус и положение.
— Ах, я девушка скромная, пожалуй, выберу гамбургер, — решила Лени.
— И я буду гамбургер, — сказал фон Ункер.
— И я…
— И я…
В общем, гамбургер выбрали все, и я не стал выделяться. Разумеется, имелась в виду не булка с котлетой внутри, а шницель с жареным яйцом сверху, и на гарнир — жареная картошка и овощной салат. Обычный обед для рабочего класса, я удивился, что Лени сделала именно такой выбор. В качестве напитков офицеры заказали пиво, а Лени — бокал белого вина. Вскоре все принесли, и ужин начался.
Шницель оказался не слишком сухим, картошка — вкусной, пиво — свежим. А вот застольная беседа все не ладилась.
Фон Ункер пытался шутить, но неудачно. Зиберт отмалчивался, Кляйнгартен усердно жевал, Баум не сводил глаз с дивы, а Коше, казалось, вовсе проглотил собственный язык. Помимо этого, со стороны соседних столиков мы ощущали усиленное внимание, и за пятнадцать минут нам принесли уже три бутылки шампанского — комплименты от поклонников Лени.
— Боюсь, господа, мне столько не выпить, — заявила она после очередного презента. — Я же всего лишь слабая женщина, вам придется мне помочь!
— С удовольствием! — заявил фон Ункер. — Признаться, пиво мне изрядно надоело!
— Так наливайте себе, обер-лейтенант, не стесняйтесь!
— Я бы тоже не отказался, — застенчиво вставил Коше.
— Пейте, господа! А я выпью за вас, доблестных рыцарей нашей великой империи, готовых отдать жизни за наши идеалы! — Лени поднялась на ноги с бокалом в руке. — Прост, господа!
— Прост!..
— Прост!..
— А расскажите о фюрере, — стесняясь, как ребенок, попросил Коше, — вы же его видели лично?
— О, да! — улыбнулась ему Рифеншталь. — Мы встречались с Адольфом, и не раз. Помню, он произвел на меня огромное впечатление, когда я слышала его речь в берлинском дворце двенадцать лет назад. Мне казалось, будто передо мной разверзлась поверхность Земли, словно полушарие, неожиданно расколовшись посередине, выбросило огромную струю воды, столь мощную, что она достала до неба и сотрясла Землю. Тогда-то я и поняла, что этот человек послан нашей нации, как единственная надежда на возрождение былого величия. Он — истинный мессия нашего времени! И это не преувеличение, господа. Не будет его — не будет и Германии!
Вот с этим я был вполне согласен. Убрать Гитлера, и нынешней Германии конец. Генералы слишком цепляются за собственные никчемные жизни и моментально подпишут акт о капитуляции на любых условиях, гарантирующих их дальнейшее существование. А
