Воронцов. Перезагрузка. Книга 7 - Ник Тарасов
— Егорушка, — тихо сказала Машенька, прижимаясь ко мне, — на нас все смотрят. Неловко как-то.
— Не обращай внимания, — успокоил я её. — Просто необычное зрелище — такой обоз с охраной. Скоро выедем за город, там никто смотреть не будет.
Мы проехали через весь город, миновали заставу, где караульные, увидев нашу процессию, вытянулись и козырнули.
Город остался позади, впереди простиралась снежная дорога, обрамлённая заснеженными полями и редкими перелесками.
— Ну вот, — выдохнула Машка. — Теперь спокойнее.
Она откинулась на спинку сиденья и улыбнулась:
— Знаешь, Егорушка, как хорошо! Едем домой наконец!
Я обнял её за плечи:
— Скучала по Уваровке?
— Очень! — призналась она. — Тула, конечно, красивая, интересная. Балы, приёмы, нарядные люди… Но это всё такое… ненастоящее что ли. Все улыбаются, а глаза холодные. Все говорят комплименты, а чувствуешь, что это просто слова.
Она помолчала немного, потом продолжила:
— А дома — там всё по-настоящему. Люди простые, честные. Если улыбаются — значит, рады. Если говорят доброе слово — от души. Нет этих… как ты говорил… интриг?
— Интриг, — подтвердил я. — Да, в деревне проще. И честнее.
— Вот именно! — оживилась Машка. — Мне там хорошо. Спокойно. А здесь, в городе, я всё время напряжена была.
Дальше мы ехали молча, наслаждаясь покачиванием саней и звоном бубенчиков. Погода стояла отличная — морозная, солнечная, безветренная. Снег под полозьями приятно поскрипывал.
— Егорушка, — снова заговорила Машка минут через десять, — а что теперь будет? С нами, с деревней, со всем?
— Что ты имеешь в виду?
Она задумчиво посмотрела на дорогу:
— Ну вот, у тебя теперь столько важных знакомых. Генералы, бароны, градоначальник… И обязательства всякие. Ты будешь часто в город ездить?
Я вздохнул. Вопрос был закономерный, и я понимал, что придётся дать честный ответ:
— Да, Машенька. Придётся ездить. Работа на оружейном заводе, встречи с разными людьми по делам. Может, раз-два в месяц, на несколько дней.
Она поникла:
— Значит, меня одну оставлять будешь?
— Не одну, — возразил я. — Рядом родители твои, Захар, все наши люди. И потом, когда малыш родится, тебе и ездить нельзя будет. Нужно дома сидеть, ребёнка растить.
— А ты? — тихо спросила она. — Ты будешь рядом? Или всё время по делам мотаться?
Я развернул её к себе лицом:
— Послушай меня внимательно, Машенька. Да, у меня появилось много обязательств. Да, придётся много работать. Но ты и наш ребёнок — это самое главное в моей жизни. Всё остальное — вторично. Я сделаю всё, чтобы быть рядом, когда ты будешь рожать. И после рождения ребенка тоже. Обещаю.
Глаза её заблестели:
— Правда, Егорушка?
— Правда, — твёрдо сказал я. — Ты моя жена, моя семья. Никакие государственные дела не могут быть важнее тебя.
Она прижалась ко мне:
— Я так боялась, что ты теперь изменишься. Станешь важным господином, будешь всё время в городе крутиться, а про меня забудешь.
— Вот же дурочка, — улыбнулся я ей. — Я люблю тебя. И ничего это не изменит.
Мы обнялись, и Машка тихо всхлипнула у меня на груди. Я гладил её по волосам, успокаивая.
— Не плачь, солнышко. Всё будет хорошо.
— Я не плачу, — пробормотала она сквозь слёзы. — Это просто… я так рада… так тебя люблю…
Мы ехали обнявшись, пока Машка не успокоилась. Потом она вытерла глаза, смущённо улыбнулась:
— Прости, Егорушка. Глупая я. Это, наверное, от беременности — то смеюсь, то плачу.
— Ничего, — улыбнулся я. — Это нормально. У беременных женщин бывают перепады настроения.
Она задумчиво посмотрела на заснеженные поля:
— Егорушка, а ты думал о том, каким будет наш ребёнок?
— Конечно, думал.
— И каким? — с любопытством спросила она.
Я задумался:
— Если девочка — хочу, чтобы была похожа на тебя. Красивая, добрая, умная. Если мальчик — чтобы был сильным, честным, справедливым.
— А я хочу, чтобы он был похож на тебя, — мечтательно сказала Машка. — Умный, учёный, добрый. Чтобы всем помогал, как ты.
Она положила руку на живот:
— Интересно, кто там? Мальчик или девочка?
— Узнаем, когда появится на свет, — улыбнулся я.
— А ты кого больше хочешь?
Я честно ответил:
— Мне всё равно. Главное, чтобы здоровый был. И чтобы ты хорошо родила, без осложнений.
Машенька кивнула:
— Я тоже боюсь. Рожать — это страшно. Матушка рассказывала, как она меня рожала — чуть не померла.
— Не бойся, — успокоил я её. — У тебя будет лучший уход. Ричард — опытный врач. Я сам буду рядом. Всё будет хорошо.
— Обещаешь?
— Обещаю.
Мы снова замолчали, погрузившись в свои мысли. Я обдумывал всё, что произошло за эти дни в Туле, и пытался осознать масштаб перемен.
Жизнь действительно изменилась. И очень сильно.
Сейчас, пока Иван Дмитриевич прикрывал меня. Но что, если появится кто-то, кто захочет выяснить правду любой ценой?
— Егорушка, о чём задумался? — вывела меня из раздумий Машенька.
— О будущем, — честно ответил я. — О том, что нас ждёт.
— И что ждёт?
Я ответил, спустя несколько мгновений:
— Много работы. Много трудностей. Но и много возможностей. Если всё получится, мы сможем сделать Уваровку процветающей. Дать людям хорошую жизнь. Обеспечить нашему ребёнку достойное будущее.
— А если не получится?
— Получится, — уверенно сказал я. — Я сделаю всё, чтобы получилось.
Машенька доверчиво прижалась ко мне:
— Я верю тебе, Егорушка.
Мы проехали ещё с час в приятном молчании. Солнце поднималось выше, день разгорался. Дорога шла через заснеженные поля, изредка ныряя в перелески, где под лапами елей лежали пушистые сугробы.
Захар, время от времени оглядывался, проверяя, как идут следом подводы и всадники охраны. Всё было в порядке — наш караван двигался ровно и быстро.
— Егорушка, — снова заговорила Машка, — а расскажи мне, что ты будешь делать на этом заводе? Я не очень поняла из разговоров.
Я улыбнулся. Машка не разбиралась в технических вопросах, но старалась понять, чем я занимаюсь.
— Видишь ли, солнышко, на заводе делают ружья для армии. Но делают плохо — много брака, качество низкое. Моя задача — показать мастерам как делать лучше. Чтобы
