Петр Третий. Огнем и Мечом - Владимир Викторович Бабкин

— Видел.

— Вот. Там же ж тоже не дураки. Они, по факту, вышли из войны и сохранят тысячи, десятки тысяч жизней своих мужчин для будущего своего народа. Да и женщины с детьми пострадали бы. Жители Кёнига и всей Восточной Пруссии приняли мудрое решение, поняв, что война для Берлина закончится если не катастрофой, то очень больно.

— Поэтому ты не стал их беспокоить всякими повинностями?

Улыбаюсь.

— Отчего же не стал? Стал. Ещё и как. Прежние же повинности я не отменил. Только сборы тратятся теперь в самой Восточной Пруссии. Но и сверх них местные власти и купечество весьма щедро и обильно финансируют наши гарнизоны. Знаешь, у евреев есть поговорка: «Боже, спасибо, что взял деньгами». Точно так мыслят и в Восточной Пруссии. Проще дать деньги, чем нести тяготы в виде разрушенной торговли и остановки всего на свете. Не говоря уж о жертвах. В том числе и среди людей Королевства. Война, сын, стоит чудовищных денег. И я возьму с них сполна. И они об этом знают. Помни, что для торговли не имеет значения, кто сидит на троне и какой флаг развевается над главным замком. Стабильность. Внятные и твёрдые законы. Безопасность. Защита торговли. И они присягнут кому угодно. И хорошо, если ты в своём правлении будешь придерживаться такой умеренной и взвешенной политики. Деньги любят тишину. Купечество и дворяне готовы нести повинности, если видят практический смысл — победы или защита. Победа, как расширение их возможностей, а защита — как забота о незыблемости их собственности и интересов. Но, если ты начнёшь тратить деньги на балы всякие и роскошь, то тебя не поймут.

— Как не поняли Елизавету Петровну?

А вот это что-то свежее у него в голове. Кто-то подсказал или сам придумал?

Делаю неопределённый жест.

— Всяко могло быть. Но, ты должен всегда помнить об этой возможности. Ты — будущий Самодержец, а Самодержавие в России ограничено только длиной удавки. Или мощностью порохового заряда у тебя на пути.

Павел возразил:

— Да, но Людовик Четырнадцатый сказал в своё время «Королевство — это я». Это как понимать?

Пытливый ум у молодого человека. Хочет сам разобраться. Ну, оно и к лучшему. Конечно, этот Павел совсем другой человек по сравнению с оригинальным Павлом Первым, просто физически и генетически другой, но проблемы власти и её правильного применения никуда не делись. А то и вправду можно получить апоплексический удар табакеркой в висок.

— У Людовика была другая ситуация. Он унаследовал корону, которая почти ничего не стоила. Если бы не кардинал Ришелье и граф де Рошфор, то всё рухнуло бы ещё при Людовике Тринадцатом. Поэтому Король-Солнце ломал дворянскую вольницу через колено, доводя свою власть до полного Абсолюта, так, что самые благородные дворяне травили и душили друг друга за само право утром надеть на Короля, при его пробуждении, левый носок. Абсурд, конечно. Но, в этом был смысл тогда. У тебя будет другая ситуация. Мне вот носки никто из моих генералов не надевает. И даже первый министр не бегает с моей ночной вазой.

Мы помолчали. Лишь наши кони стучали копытами по земле окрестностей Кольберга.

Вновь пауза.

— Пап, а тебя никак не смущает, что твоя бабка — солдатская подстилка?

Вот же ж…

Спокойно отвечаю:

— Нет, не смущает. Я тебе больше скажу, подавляющее большинство современных блестящих родов — это потомки пиратов, разбойников, душегубов и просто лихих людей, которые так или иначе прибились к правителю. И женщины у них были соответствующие. Это потом уже начали придумывать родословные и мериться благородством векового рода. Так что даже не переживай на сей счёт. Твои предки были людьми, которые знали, чего хотят в этой жизни и как им этого достичь. И мы лишь наследники их воли и умений. Учись править и меньше всего слушай дураков. Да и умных слушай с особой опаской. У Правителя нет друзей. Однажды Никола Макиавелли сказал: «У победителя много друзей, и лишь у побеждённого они настоящие». Я добавлю от себя — «У правителя нет друзей. Есть соратники, есть враги, а есть дураки и слащавые лизоблюды. Приближай к себе первых и удаляй от себя вторых».

* * *

САНКТ-ПЕТЕРБУРГ. НОВЫЙ ИТАЛЬЯНСКИЙ ДВОРЕЦ. КАБИНЕТ ЕЁ ВЕЛИЧЕСТВА. 29 сентября 1758 года.

Императрица отпила чай из чашки. Устала за утро. Совещания, поездки, инспекции. Открыла вот сегодня Санкт-Петербургское архитектурно-промышленное училище. Будут готовить архитекторов, художников городской и промышленной застройки, железнодорожных вокзалов и путевых станций. Других чертёжников и прочих. Всего двести человек в год будет выпуск, но пора России и тут наводить более-менее единообразный порядок. Правильно спланированный и построенный вокзал, или, та же фабрика — это искусство. И организовать такое училище не вдруг. Пусть это и не университет, но тут тоже нужны свои мастера и специалисты, которые смогут научить новое поколение и дать Империи новый толчок в развитии.

А развитие, часто, из таких мелочей и состоит. Вот, спрашивается, какая разница, как выглядит вокзал тот же? Большая разница. Типовой по плану и структуре вокзал, пусть со всеми индивидуальными рюшками и прочими украшательствами, стоит ощутимо дешевле и более функционален, чем построенный по принципу «как Бог на душу положит». Каталог типовых архитектурных и технических проектов не только упрощает выбор варианта и работу над ним, но и сильно упрощает снабжение и подбор мастеров, количество строителей и рабочих, позволяет быстро перебрасывать их с объекта на объект, что тоже ускоряет строительство. Оптимизация, как выражается Петер.

Как они там, в Пруссии? Петер хотя бы пишет письма, а паршивец Пауль написал всего два письма, и то, явно, отец дал по шее. Ладно, им там точно не до неё. Муж даже не слишком интересуется тем, как у неё идут дела в управлении государством. Впрочем, очевидно не хочет показывать, что он ей не доверяет и проверяет. Ему всё равно поступают доклады от маркграфа Миниха, от Суворова из Тайной канцелярии, из Коллегий и прочего. Так что Император в курсе происходящего и без лишней опеки. Доверил государство Императрице, значит — доверил. И Лина отдавала должное такту мужа.

Осада Кольберга затягивается. Впрочем, Петер сам её и затягивает.

Лина усмехнулась. Пишет Петер, что Паулю уже наскучило там. Молодой. Нетерпеливый. Научится. Ему всего двенадцать. Впрочем, и мужу всего тридцать. Почти юный возраст для