Андрей Круз Цикл "Лучший гарпунщик" - Андрей Круз
Но на душе было так же сумрачно, как и вокруг. Не было у меня полной ясности по ближайшим действиям, вот и сидел мрачным сычом. Все согласно роли — Агап по собранным материалам был одиночкой и молчуном. Да и знакомства мне на купце заводить не с кем. На месте же определюсь, что к чему. Точно лишь одно знаю — снова под чужой шкурой в одиночку куда-то прорываться — это только в случае безвыходной ситуации. Мне проще с командой еще один пеший марш-бросок от Новой Фактории до гор и обратно исполнить, чем вот так под чужими парусами болтаться. Не мое это. Не мое.
* * *
В бухту Вольного заходили на следующий вечер. Я смотрел на убогие лачуги и думал, что город мне не нравится. Новизна по сравнению с первым визитом прошла. Дышавший в спину шторм и порывы ветра с дождем не добавляли хорошего настроения. А мне еще надо будет где-то устроиться. Как предупредил капитан шхуны, груз на борту можно держать сутки. То есть завтра к вечеру я тюки должен убрать. Двадцать четыре часа оплачены. Не управишься — полетит имущество в воду. У меня же пока ни кола, ни двора. И, судя по полученной заранее информации, со складами для одиночек здесь плохо. Дорого и гарантий никто особо не дает — за одиночкой никто не стоит.
Подхватив баул, натянул потрепанную шляпу посильнее. Дождался, когда сборщик платы возьмет положенное и тонкому ручейку пассажиров разрешат спускаться на берег. Прошелся по сходням, стараясь не свалиться в воду под порывами ветра, да двинул мимо вереницы навесов. Удивился еще про себя, что несмотря на паршивую погоду, народу в них было изрядно. Похоже, пьяных легкий душ не особо беспокоил. Лишь старались так устроиться, чтобы вода в кружки не попадала. Хотя, что с оборванцев брать. Кто побогаче, те дальше заседают, под настоящей крышей и надежными стенами. Мне, кстати, туда же. Кабаки подождут, пока надо в гостиницу устроиться. Благо, название нужного заведения и примерный маршрут заранее подсказали — не должен сильно заплутать.
Через час я все же добрался до места. Серебряный проулок начинался от Зеленой улицы и упирался в пустырь, на который сваливали мусор со всей округи. Как понял из объяснений, Зеленой улицу назвали еще в старые времена, когда там росли пальмы. Деревья потом пустили на хозяйственные нужды, а название осталось. А в проулке когда-то рассыпали кучу слитков во время драки между бандами. Полгорода тогда сбежалось. Досталось всем, но вот бывшие хозяева серебро так и не получили.
Но я не историю изучать пришел, а притопал в конкретное место. Тем более, что шторм все же окончательно добрался и мелкий дождь собирался перейти в ливень. Поэтому толкнул облупившуюся дверь и зашел под своды гостиницы «Абордажник». Вроде бы первый хозяин сколотил состояние морским пиратством, грабил купеческие шхуны. Но место выбрал не совсем удачное и в итоге прогорел. Теперь заведение принадлежит кому-то из пиратов, давая кров и стол экипажам разномастных бандитских кораблей. Плюсов в гостинице два. Первый — чужие здесь редко бывают, тот же Фома вряд ли сунется. Он вообще сейчас вне закона и на островах не должен мелькать. А второй плюс, у Агапа сюда рекомендация. Без которой выставят за порог в два счета.
— Что нужно? — покосился на незванного гостя невысокий мужик с выбитыми черными якорями на щеках.
— Мануэль просил кланяться.
— Это какой такой? — в глазах портье зажегся огонек интереса.
— Перченый. Адрес дал, рекомендовал здесь останавливаться. Говорил, что в «Абордажнике» не воруют. И можно барахло бросить, пока по городу дела решаешь.
Достав из нашитого на поясе кармашка потертую золотую монету с затейливой тисненой короной на одной стороне, положил ее на стойку. Как на допросе объяснял Агап, это вроде пароля. Заодно и ночлег оплатить можно. Если за своего признают и скандалить во время проживания не будешь, похожую монету вернут при выселении.
— И как Мануэль, все по бабам бегает? — татуированный чуть подобрел, смахнув с потертой стойки золотой.
— Если бы. Как стопу оттяпали, так и ковыляет с трудом, больше сидит. Зад отъел, пузо ремнем не удержишь. Но торгует, не бедствует.
Обсудив, как поживает общий знакомый, перешел к сути дела:
— Мне бы на неделю угол снять. И барахло сунуть.
— Что за барахло?
— Четыре тюка с тканями. Можно штаны или рубахи пошить. И разной утвари по мелочи на продажу.
— Комната и полка на складе — десять лир в сутки. Жратва отдельно, кабак у нас вон туда по коридору. Сбоку пристроили, но вход изнутри так и остался.
— Талеры берете? У меня турецких лир пока нет.
Портье чуть скривился:
— Меняем, но курс не очень. Мало кто к франкам сейчас ходит отсюда. Обычно в половину берут, но я могу за сотню шестьдесят лир дать.
— Давай семьдесят и тебе первому товар на продажу покажу. Ткань могу всю продать, остальное как сторгуемся.
— Если только так.
— Тогда вот сотня талеров за неделю и еще сотню на обмен.
Двери в гостинице запирали на скрипучие замки. Кстати, скрипело здесь все. Лестница на второй этаж, половицы под ногами, двери. Не знаю — специально так сделали или у новых хозяев руки не доходили мелким ремонтом заняться. Но место я получил. Крохотная угловая комната в конце коридора. Два окна. Одно выходит на задний двор, застроенный сарайчиками под тростниковыми крышами. Второе на пустырь, откуда ощутимо пованивает. Из обстановки топчан, кривой шкаф и колченогий табурет. Стола нет. Огрызок свечи в щербатой глиняной чашке стоит на табурете. Ни занавесок, ни каких-нибудь жалюзи. С улицы на второй этаж особо не заглянешь, но вот солнце мешать точно будет. Окна хоть и не мыли давным-давно, но все же мутную картинку окружающего мира разглядеть можно.
Кстати, забавно. В городе в основном рубли по рукам ходят, а здесь — турецкие лиры. Это такой толстый намек, что обитатели гостиницы на соседей в основном подрабатывают? У меня в кармане согласно легенде больше половины монет от франков. Хотя и рубли есть. Но все равно — интересно.
Одно понятно пока точно — ободрать «своих» тут считают нормальным. Наверняка люди из пиратских экипажей платят куда меньше за постой. Для меня же грабительские расценки, потому что
