Одинаковые. Том 6. Революция - Сергей Насоновский
Сталин одобрительно кивнул: — Верно, Сергей Юльевич, займитесь этим, как подготовите документы приносите на подпись.
Феликс вошел в кабинет с телеграммой в руке; лицо его было напряженным.
— Иосиф, Илья — тревога. Поднялся 1-й стрелковый Его Величества полк. Выступили они из лагерей в полном составе, с пулеметами и парой полевых орудий, движутся в сторону города.
— Сколько у нас времени? — спросил Сталин.
— По расчетам — час, максимум два. Идут строевым порядком, без обозов — видимо, рассчитывают на скорость.
— Что известно о них? — я уже вставал, левая рука отзывалась тупой болью.
— Командует генерал-майор, князь Трубецкой Николай Андреевич, поклялся не признавать «бунтовщиков».
— Значит, договориться будет непросто, — констатировал я. — Николай, поднимай первую сотню. Берем два «Барса», все «Захары», что на ходу, и вооружай парней ручными пулеметами. Будем перекрывать дорогу у развилки — вот здесь, — показал я точку на карте.
Семенов кивнул и вышел, чтобы отдать приказы. Я взглянул на Сталина.
— Иосиф, держи связь. Если что — действуй по обстановке.
Через двадцать минут наша колонна — два бронированных «Барса» и шесть тентованных «Захаров» с бойцами — выдвигалась по улицам к окраине города. В голове прокручивал карту, выбирая место для заслона. Вроде все в порядке: дорога сужается, с одной стороны — крутой откос, с другой — густой кустарник.
Добрались до места, расставили машины поперек дороги. Бойцы залегли за брустверами из мешков с песком, которые привезли с собой. Пулеметы установили на флангах.
И вот на горизонте показалась пыль. Скоро послышался ровный гул сотен ног. На дороге возникла серая масса солдат в походной форме с винтовками наперевес. Впереди, на коне, — офицер в парадной форме.
Они остановились в двухстах метрах от наших баррикад. Вперед выдвинулись два офицера. Мы с Семеновым вышли к ним навстречу.
Трубецкой Николай Андреевич, мужчина лет пятидесяти с жестким взглядом, сдержанно отдал честь: — Уступите дорогу — приказ очистить город от изменников!
— Николай Андреевич, приказ устарел, — так же жестко парировал я. — Император подписал Манифест об отречении. Он добровольно передал всю власть Народному комитету. Выступая против нас, вы выступаете против законной власти, ведете своих солдат на братоубийство, и можете развязать гражданскую войну.
Генерал-майор медленно перевел взгляд на своего спутника. В его глазах читалось сомнение. Он обернулся и окинул взглядом строй солдат, замерших в ожидании. Его рука невольно легла на кобуру…
Глава 11
Новая Россия. Присяга на верность народу
Князь еще раз обвел взглядом строй солдат, ожидающих его приказа, затем посмотрел на наших бойцов, готовых открыть огонь. Было видно, что в голове у Трубецкого идет процесс принятия решения. С одной стороны — его слово, данное своим людям, когда приказал выдвигаться к столице, с другой — здравый смысл. Он прекрасно видел наших парней с ручными пулеметами и, как военный человек, понимал, сколько солдат поляжет прямо на этой дороге в случае лобовой атаки. Что останется после этого от полка, неизвестно.
— Николай Андреевич, — решил я помочь офицеру принять правильное решение, — понимаю вашу нерешительность. Гибель солдат не нужна ни вам, ни нам. Бойцы готовились Родину защищать, а не ложиться под огнем пулеметов от рук своих же соотечественников. Не нужна нам братоубийственная бойня, не нужна, поверьте! Народный комитет, чтобы ее не развязать, делает очень многое. Уже завтра будет собрание высшего командного состава, на котором определятся ближайшие задачи для армии и флота. Вам было бы неплохо принять в нем участие. Возможно, там вы найдете ответы на все вопросы, что вас сейчас волнуют.
Генерал-майор смерил меня тяжелым взглядом. Этот человек был из той породы, что не привыкла уступать, тем более перед молодым парнем. И сейчас ему действительно было сложно сделать выбор, а ставки при этом были очень высоки.
— Хорошо, — нехотя ответил он. — Я отведу солдат. Класть бойцов под пулеметами, и правда, нет никакого желания. Но завтра вы ответите на все вопросы! — твердо сказал он, после чего развернулся к строю, отдал команду и удалился.
— Гордый! — сказал стоявший рядом со мной Семенов с перебинтованной головой.
— Порода в нем есть, это чувствуется. С такими будет сложнее всего. Они ведь еще не осознали, что в одночасье сравнялись по правам и обязанностям с другими гражданами империи. Теперь у них прав столько же, сколько у любого крестьянина или рабочего. А они поколениями привыкли к исключительности и особому отношению — белая кость! Понимать надо!
— И как с ними тогда быть? Они же будут бунтовать!
— Пока неизвестно. Понятно лишь, что с аристократией будет непросто. Волнений на этот счет нам еще надолго хватит. Думаю, минимум год такие, как Трубецкой, будут поднимать людей примерно так, как ты сегодня видел. И дай-то Бог, чтобы заканчивались такие выступления также.
Аристократия действительно была в смятении. Все произошло очень быстро. Еще 9 июня они чувствовали себя полноправными хозяевами жизни, а уже через несколько дней их мир перевернулся. Многие не знали, как реагировать. Кто-то в панике пытался присягнуть новой власти, кто-то спешно собирал чемоданы, кто-то готовился выступить против.
Вернувшись в штаб, я застал Дзержинского за разговором со Сталиным. Феликс выглядел озабоченным.
— Иосиф, Илья, — начал он, откладывая папку с донесениями. — Ситуация с аристократией и крупными собственниками становится все сложнее. Многие начали уезжать. Только за сегодня из Петербурга выехало три семьи: Оболенские, Голицыны, Шереметевы. И это только те, кого мы успели отследить. Готовятся к отъезду еще не меньше десятка семей — и это лишь в столице.
— Они пытаются продать свои активы, — добавил Сталин, выпуская дым из трубки. — Земли, предприятия, недвижимость. Думаю, боятся конфискаций.
— Нужно выкупать, — сказал я, подходя к столу. — Использовать все доступные ресурсы. И постараться сделать это ниже рыночной цены. Сейчас у них нет времени ждать предложений. Предлагаем пятьдесят процентов от реальной стоимости — и то, если активы чистые, без долгов и залогов. Иначе окажется, что они уже десять раз все перезаложили, а теперь хотят оставить нам эти долги вдобавок.
— Согласен, — кивнул Сталин. — Подключим наши европейские и американские счета. Через подставные фирмы выкупим все, что представляет ценность. Плохо только то, что капиталы они один черт будут вывозить из страны.
— Попрошу Второва разработать схему выкупа. Он хорошо знает сущность аристократии и реальную стоимость их имущества. Выкупать будем только то, что не обременено долгами.
Через пару часов в кабинет вошел Николай
