Охотники за дурью - Роман Феликсович Путилов
— Громов, когда результат будет? Мне каждый день звонят, трясут…
— Ты мне расскажи, что вчера наработали? Ну, вдруг я в адрес сунусь, а вы вчера его уже хлопнули? — я наивно захлопал ресницами, но начальник мой тонкий юмор не оценил.
— У нас, когда реализация будет, я тебе скажу. А ты пока своей темой занимайся. Если нужна помощь, то скажи, чем смогу…
— Я занимаюсь, занимаюсь…
— Значит плохо занимаешься. Мне сказали, что если до пятницы результата не будет, то в выходные работаем сто процентов, а вечером начальник РОВД будет лично результаты работы спрашивать.
Система, конечно, тупейшая, так как, если начальство отнимет у опера выходные, он не будет работать в будние дни, но, иногда, какой-то результат получался.
Я опять кружил по новому жилому массиву Моряков на льдине, выискивая знакомых фигурантов. Первым обнаружил Красного шарфа, ну, вы понимаете, почему. Обладатель броского предмета одежды тоскливо качался на детской качели, видимо, что сегодня у него завелся шиш в кармане.
А вот «обиженного» наркомана я заприметил минут через тридцать патрулирования дворов. Он, как и прошлый раз, хаотично мотался по заснеженным улицам, периодически забегал в подъезды, наверное, стучался в двери к знакомым, в бесплодных поисках, кто его проспонсирует.
— Иди сюда! — я выглянул из опущенного стекла.
«Обиженка» заозирался, но я его дурные мысли пресек сразу:
— Я тебя, дрыща, все равно догоню, только тебе больно после этого будет.
С видом примы –балерины областного театра, которую уже задрали толпы фанатов, «обиженка» взялся за ручку задней двери, но я ткнул пальцем на сиденье рядом с собой.
Как бы жалко ни выглядела эта пародия на человека, ударить меня сзади шилом в шею у него фантазии хватит, а так, при любом подозрительном движении с его стороны, я ему сразу локтем в лицо отоварю.
— Знаешь его? — я кивнул на пламенеющего, словно снегирь, «красного шарфа», на что «обиженка», поняв, куда я показываю, ойкнул и полез с сиденья, вниз, на резиновый коврик.
— Ты дурак, что ли? — Я прибавил скорости и выехал со двора, чтобы никто из знакомых не заметил двусмысленной позы моего пассажира: — Ты что творишь⁈
— Если Кисель меня в ментовской машине увидит, он меня убьет.
— У кого Кисель берет?
— Не знаю. — нарк осторожно поднял голову и, убедившись, что мы отъехали к железнодорожному тупику, сел на сидение.
— Не гони. Вы три дня назад ходили за дозой, с еще одним твоим корефаном, только тебя нахлобучили и еще отпинали напоследок.
— Не помню я. — буркнул «обиженка»: — У меня память плохая. Можно я пойду.
— Можно. — кивнул я, а когда наркоман вылез наружу, стукнул пальцем по боковому стеклу.
Бумажный пакетик, зажатый у меня между пальцев 'обиженка, несмотря на плохую память, разглядел на раз и уже через секунду пытался вновь сесть в мою машину.
— Дайте, пожалуйста, мне очень мало. –проникновенности голоса «наркота» могли позавидовать современные артисты из первой сотни киногильдии, но я, как этот, а, вспомнил! Как Станиславский, ироничной улыбкой показал, что я не верю.
— Кисель у Лепехи берет, с седьмого этажа! — затараторил «обиженка» и, наглец, потянулся за пакетиком, но я его жестко оттолкнул.
— Мне это было интересно, пока ты из машины не вышел, а теперь мне это не надо, я это и сам знаю…- я назвал номер квартиры, из которой гражданин Лепехин осуществлял розничную торговлю веществами, запрещенными к гражданскому обороту.
— Ну что издеваетесь то! –обжог меня ненавидящим взглядом наркоман.
— Я тебе что-то обещал? Ну и вали отсюда. — обозлился я: — Другого найду, вас тут по улицам болтается, как навоза в деревне.
— Ну ладно, ладно, гражданин начальник, ты говори, что надо, я отработаю.
Через двадцать минут я знал всех, еще живых, коллег Олега Кукушкина, так звали моего собеседника, и всех барыг на районе. Правда, барыги были малоценные, одноразовые, сами «торчащие на игле», чья жизнь могла в любой момент оборваться. Но, в принципе, всех их надо было зачищать, правда, у них, как у многоголовой гидры, на месте «закрытого» барыги, как правило, появлялись парочка новых.
— Пойдешь к Лепехе закупаться? — бумажный пакетик с «его прелестью» повис в воздухе, зажатый между пальцев: — Заряженный?
— Нет. Олег с досадой отвернулся: — Меня убьют сразу.
— Ну и ладно. Бери, что замер. — я бросил «нарку» на колени его «гонорар», и завел двигатель: — Если интересно, завтра, к двенадцати часам, подходи к старому дворцу культуры, еще поговорим.
Левобережный РУВД.
— Здорова, братуха, тысячу лет тебя не видел…- судя по радостному воплю в телефонной трубке оперуполномоченный Левобережного РУВД Брагин пребывал в хорошем настроении, а значит был в меру пьян.
— И я тебя рад слышать, родное сердце. Как насчет встретиться? — я переложил трубку уличного таксофона из правой в левую руку — сегодня было холодно, собаки утром выскочили на улицу, чтобы через десять минут запросится обратно, а я дважды вставал ночью, чтобы подбросить дров в печь.
— Так ты поднимайся ко мне в кабинет, сегодня начальства не будет, на коллегию всех боссов вызвали, только ты это…возьми, на что денег хватит, и закусить немного, а то у нас полнейший голяк. Гость на порог, а за порогом ничего нет…
Через толстую, еще послевоенную дверь нужного мне кабинета раздавался многоголосый мужской ор, но, стоило мне деликатно постучать, как в кабинете наступила тишина, прерываемая лишь чьими-то крадущимся шагами, звяканьем стекла и громким шепотом:
— Убирайте все, прячьте!
Наконец дверь в кабинет с зловещим скрипом приоткрывается и в щели появляется, чей-то налитой кровью, глаз.
— О, мужики, это наш спонсор пришел!
Ну а что, мне не жалко, маленько подкормить голодающих коллег.
Через двадцать минут, когда первая, из пары принесенных мной бутылок «беленькой» уже закончилась, а вторую еще не начали, я поманил за собой довольного Брагина.
— На тебе подарочек. — я сунул в руку приятелю небольшую черную коробочку с маленьким серым экраном.
— Это то, о чем я думаю?
— А я знаю? Ты обычно про баб и про водку думаешь.
— Да ладно, не начинай. У кого отжал?
— Да
