Калгари 88. Том 11 - Arladaar
— Смогу, — согласилась Арина. — Спасибо огромное. До завтра.
Положив трубку, она даже прыгнула от радости несколько раз и захлопала в ладоши, прямо как Анька. Наконец-то!
Елизавета Константиновна не успела положить трубку, как снова раздался телефонный звонок, и на этот раз он был междугородний, судя по частым сигналам. «Неужели Маринка?» — молнией метнулась радостная мысль. И точно!
— Привет, мамочка, — раздался в трубке тихий голос дочери. — Как здоровье? Как папа?
— Всё очень хорошо, — радостно ответила Елизавета Константиновна. — Как у тебя дела?
— У меня всё хорошо, мам, — заявила Соколовская. — Сегодня прошла первая тренировка в ЦСКА. Всё прекрасно, мы уже скоро будем ставить новые программы. Я немного, конечно, подсбросила спортивную форму, но не критично. За неделю восстановлюсь. Программы мои будут новые, и для них нужны будут новые платья. Ты понимаешь это, мама?
— Ты хочешь, чтобы я опять шила тебе платье? — не веря своему счастью, спросила Елизавета Константиновна. — Конечно, Марина. Что ты хочешь?
— Программу мы будем ставить под фламенко, на «Малагенью» Эрнесто Лекуона, — заявила Соколовская. — Платье сошьём такое же, которое было в Burda Moden, в предпоследнем, майском номере, красное, без рукавов и на лямках, типа сарафана с открытой спиной. Мой размер ты помнишь? Сделай на один побольше. На субботу-воскресенье я отпрошусь и прилечу на примерку.
— Красный без рукавов и на лямках… — слегка растерялась Елизавета Константиновна. — На размер побольше? Хорошо, я найду этот номер Бурды и набросаю приблизительный макет.
— Вот и хорошо, мама, — согласилась Марина. — До свидания и всего хорошего. Я ещё не кушала.
Марина прервала связь, и Елизавета Константиновна осталась стоять с пищащей трубкой в руке. Вот ведь незадача… Именно на основе модели с предпоследнего майского номера Burda Moden платье было сшито для сальсы Людмилы Хмельницкой…
Глава 8
Важные дела
После того как Арина позвонила маме Соколовской и повесила трубку, то сразу же решила наконец-то поговорить с отцом насчёт текущих дел, а они были крайне важны: десятью минутами ранее, до звонка Соколовской, звонила в центральную сберегательную кассу Свердловска, интересовалась ходом продвижения заявки Людмилы Хмельницкой на получение инвалютных чеков.
— Всё готово, — ответил строгий мужской голос. — Приезжайте в любой будний день на проспект Малышева, 31В, время работы с 10:00 до 17:30, с документами.
Арина с замирающим сердцем положила трубку. Все дела понемногу шли вперёд…
И вот сейчас предстояло поговорить с отцом… Кто бы мог подумать, как ей будет тяжело приступать к этому разговору? Всё дело в том, что ей было очень неловко. Складывалось ощущение, что она как будто оказывает одолжение родителям: ведь они могли подумать именно так. Но как-то начинать разговор нужно, а ещё ведь она спортсменка, которой совсем не пристало переминаться от неловкости у двери. Решившись, Люда вошла в зал, где папа с мамой разгадывали кроссворд, одновременно вполглаза смотря какую-то телепередачу по телевизору, и села на диван рядом с ними.
— Что-то хотела, Люся? — поинтересовался Александр Тимофеевич и отложил газету с кроссвордом. Мама выжидательно посмотрела на Арину.
— Мы уже говорили на эту тему, — смущенно сказала Арина. — Я сейчас звонила в Свердловск. Инвалютные чеки на сумму 15.000 рублей готовы. Мы можем прямо завтра, с утра выехать в Свердловск за машиной и прочими классными штуками.
Папа тяжело вздохнул и, отвернувшись, посмотрел в окно. Похоже, ему тоже вся ситуация представлялась неловкой. Хотя что тут неловкого…
— Я бы тоже хотела с вами съездить, — неожиданно разрядила обстановку засмеявшаяся мама. — Вы же не собираетесь тратить такие большие деньги в одиночестве?
— Конечно, не собираемся, — с большим энтузиазмом согласилась Арина. — Будем тратить деньги под твоим чутким руководством. Поедем с тобой прямо на самом первом утреннем автобусе, чтобы успеть всё купить и вернуться назад.
— Ты думаешь, тебе удастся купить всё, что ты хочешь? — усмехнулся папа. — Мы с парнями заходили в «Берёзку», и я там был не первый раз. Просто от нечего делать, когда ждали самолёт. И товар там менялся раз от раза. Машины там есть, безусловно. Насчёт всего остального, что ты хочешь купить, я не знаю. Во всяком случае, это не спонтанное решение. Например, ты отпросилась с тренировки на завтра?
— Нет, — с большим смущением сказала Арина. — Хорошо что сказал. Мне завтра после тренировки ещё на замер платьев ехать.
— А ты, Дашка, отпросилась? — обратился папа к маме.
— Нет, — с ещё большим смущением ответила Дарья Леонидовна. — Но я думаю, это небольшая проблема. Возьму один день в счёт отпуска.
— Пока это небольшая проблема решится, пройдёт время, и вам всё равно обеим придётся ехать: одной на тренировку, другой на работу, а ещё отпустят тебя перед отпуском, или нет: вопрос! — уверенно сказал папа. — Давайте сделаем так: завтра, в среду, вы спокойно сделаете свои дела, отпроситесь на четверг, и мы в четверг, спокойно и без спешки, с самого утра вызовем такси и поедем на автовокзал, купим билеты на утренний восьмичасовой автобус до Свердловска, и как раз к 10:00 приедем туда. Это будет самый оптимальный выход.
Мужчина, глава семьи, конечно же, был прав. Пожалуй, что это действительно, был самый оптимальный выход…
…Для любого другого человека из мира швейного искусства ситуация с одинаковыми платьями могла бы стать очень затруднительной, но только не для Елизаветы Константиновны! Недаром же она считала себя творческой личностью и чуть ли не будущим главой своего дома моды! Идея, как сделать Маринке платье отличающимся от платья Хмельницкой, пришла сразу, едва она положила телефонную трубку после звонка дочери.
У Хмельницкой на сарафане были двойные узкие лямки, сходящиеся на плечах, а Марине можно сделать более широкие, треугольной формы. Правая золотистая, левая красного цвета. Сзади они бы перекрещивались на спине, и красный цвет понемногу растворялся в золотом или наоборот. По всему телу прорехи, словно от ударов холодным оружием, юбка с неровным контуром. При движении рваные лоскуты должны развеваться словно языки пламени! Кстати…
— Володя, нам нужно поговорить! — Елизавета Константиновна постучала в дверь кабинета Соколовского, который,
