Стольный град Ряжск - Александр Викторович Горохов
— Никогда ничего подобного не видел.
Пришлось, чтобы не молчать, тупо пялясь в лобовое стекло, рассказывать обо всём, что я знаю о моём «красавце». А знаю я о нём практически всё. И готов рассказывать это часами.
В общем, восемь часов, включая остановку на обед, за разговорами промелькнули почти незаметно. Потом была возня с пропусками для въезда на охраняемую территорию и на «особо охраняемую территорию». Беготня по кабинетам (к счастью, очень немногим, и я в них, благодаря закончившемуся рабочему дню, был единственным посетителем), заполнение бланка о подписке с уже впечатанным типографским способом сроком «пожизненно».
— Возвращайтесь в машину, — скомандовал мне хозяин последнего кабинета, вручая запечатанный пакет с документами и карточку с моими личными данными, которые я должен вручить охране «объекта». — Водитель знает, куда ехать. Вы поступаете в распоряжение полковника Денисенко. Этот пакет вручите ему лично.
Водитель за рулём был уже другой, и если бы не мой «красавец» в кузове, я бы подумал, что перепутал машину.
«Объект» оказался длинным ангаром с подведёнными к его воротам железнодорожными путями. И я, и водитель вручили охране карточки, после чего нас впустили в ярко освещённые «внутренности» ангара, дальний конец которого терялся в каком-то подрагивающем мареве. Водитель аккуратно покатился вперёд и… за этим маревом открылась огромная поляна среди леса, явно недавно очищенная от деревьев. Обнесённая забором из колючей проволоки.
Нас уже ждала лёгкая бронемашина с пулемётом на крыше, которая притормозила на довольно разбитой грунтовке, пока охранники открывали проезд в «колючке», а потом неспешно покатила дальше.
— Где это мы? Насколько я помню, на базе даже за ангаром шла нормальная асфальтированная дорога.
— Не где, а когда. В одна тысяча двести тридцать третьем году от рождества Христова.
— ЧЕГО???
— Вас не инструктировали, что ли?
— Не-а! Быстро-быстро оформили документы и выпнули. Сказали, всё настолько срочно, что хватай мешки, вокзал отходит.
— Ну, да. Мне до темноты желательно вернуться. Так вот…
И тут у меня полезли глаза на лоб!
В общем-то, Деев не соврал: здесь меня действительно никогда и ни за что не найдёт ни один налоговый инспектор. И при полётах не потребуется очковать, рискуя влететь в какую-нибудь запретную для полётов зону.
Вооружённую охрану довелось наблюдать ещё трижды. Два раза с обеих сторон «танкового» понтонного моста, а в третий — на въезде на огромную стройку явно «нулевого цикла», поскольку везде, где я видел велись только земляные работы. Но велись безостановочно, несмотря на то, что солнце уже клонилось к закату.
Наконец, грузовичок добрался до стоящих прямоугольником вплотную друг к другу домикам из сэндвич-панелей, и к нам вышел рослый бородатый мужчина в камуфляже с полковничьими звёздами на погончиках.
— Полковник Денисенко, — козырнув, представился он. — Вы, насколько мне известно, Малков Сергей Александрович, владелец и пилот этого чуда техники. Э-э-э…
— … Автожира «Охотник», — усмехнулся я.
— А с этого момента — лётчик нашей авиационно-разведывательной службы.
12
Ярославец
Вопрос полковника Денисенко был совершенно неожиданным.
— Капитан, как вы переносите авиаполёты?
Это что? Меня собираются отправить в командировку в будущее, где предстоит куда-то слетать?
— А чего их переносить? Сидишь, как в автобусе, а самолёт тебя куда-то везёт.
— Я не о самолёте. Вам на вертолёте доводилось летать?
А как же! Служба у меня была такая, что приходилось выполнять задания где-нибудь у… члена на бровях, и туда никаким транспортом, кроме вертолёта, не попасть. Это, конечно, несколько более худшие ощущения, чем при путешествии на самолёте: двигатели ревут, всё вибрирует, а машину ритмично потряхивает, будто едешь по грунтовке с плохо выровненным покрытием. Но организм тоже на такие перелёты не отзывался никакими негативными последствиями, кроме закономерных после пребывания в шумном помещении.
— Вот и отлично. Зная ваш опыт ориентирования в лесной местности, я решил вас назначить авиационным наблюдателем. Во время Войны эта должность называлась «лётнаб».
Да, когда так, «с большой буквы», произносят слово «Война», всем без каких-либо разъяснений, ясно, о какой именно войне идёт речь. Пусть и прошло с её времени намного больше полувека.
Только откуда у нас вертолёты?
Оказалось, речь идёт даже не о вертолёте, а о крошечной воздушной машинке, которую привезли ближе к вечеру в кузове самого обыкновенного японского грузовичка. С каплеобразной кабиной, имеющей очень большую (для её размеров) площадь остекления, двухлопастным вертолётным винтом, сложенным на время транспортировки, и… шестилопастным самолётным винтом за кабиной. Этакий гибрид вертолёта и самолёта, который пилот при представлении полковнику назвал непонятным словом «автожир».
Непонятным-то непонятным, но мне где-то приходилось читать что в 1930-е строились такие опытные машины, которые с развитием авиации уступили состязание с обычными самолётами, а после появления «нормальных» вертолётов и вовсе стали считать тупиковой ветвью. Но «Охотник» — явно не из тех дремучих лет. Даже по внешнему виду, не говоря о материалах (кабина явно изготовлена из пластика, а не обтянута тканью, как это делалось на заре авиации).
С утра Денисенко представил меня «командиру экипажа», в связи с переводом из запаса в боевое подразделение «с особыми условиями службы» получившего, как и недавно я сам, звание капитана. Представил и поручил помогать ему в «расконсервации и техническом обслуживании».
Капитан Малков, Сергей Александрович. «Бывший бизнесмен, а до этого моторостроитель», вот и всё что командир поведал о себе. Зато, пока мы занимались сначала раскладыванием сложенной лопасти винта, а потом проверкой систем, не умолкал, вещая о машине. «Для понимания, как она работает», с самых азов.
В общем, автожир действительно является гибридом самолёта и вертолёта. Но в самолёте подъёмная сила создаётся набегающим на крылья потоком воздуха, а в вертолёте — вращаемым двигателем несущим винтом. В автожире же несущий винт вращается свободно, раскручиваясь набегающим потоком воздуха, а горизонтальное движение машине придаёт толкающий винт, расположенный за кабиной. Такая схема позволяет избавиться от сложнейшей схемы управления направлением движения, характерной для вертолёта (по словам Сергея, в вертолёте оно задаётся конструктивно сложной системой перекоса лопастей), поскольку в автожире за это отвечают рули направления, три «крыла», установленные близко к вертикали за толкающим винтом. В то же время, «вертолётный» несущий винт резко сокращает длину разбега и пробега.
— Сесть можно вообще «по-вертолётному», без пробега, а взлететь, в зависимости от направления и силы ветра, после разбега, длиной не больше 45 метров. При максимальной загрузке и полном штиле. А у меня случалось, что и метров пяти хватало,
