Ведущая сила всенародной борьбы. Борьба советского рабочего класса на временно оккупированной фашистами территории СССР, 1941–1944 - Виктор Николаевич Земсков
Повсеместно в оккупированных районах каждый житель в возрасте от 15 лет должен был под страхом тяжелого наказания работать. Министр гитлеровского «рейха» Тодт по требованию Кейтеля 28 июля 1941 г. издал приказ об использовании советских граждан в захваченных областях на самых тяжелых работах в военно-строительной организации Тодта. В приказе, в частности, указывалось: «На русской территории действуют другие правила использования рабочей силы, чем в Западной Европе. Использование рабочей силы нужно главным образом осуществлять в порядке трудовой и гужевой повинности без вознаграждения»[66]. Другими словами, в прифронтовой полосе население в принудительном порядке привлекалось к работе без всякой оплаты. Самое большее, на что мог рассчитывать рабочий, — это на очень скудную пищу непосредственно на работе.
Одним из первых мероприятий оккупационных властей было осуществление заранее разработанной программы массового порабощения трудящихся. 5 августа 1941 г. рейхсминистр оккупированных восточных областей А. Розенберг издал распоряжение об обязательном введении трудовой повинности[67]. На основании этого распоряжения рейхскомиссары, генералкомиссары, штадт- и гебитскомиссары, коменданты и другие фашистские «шефы» принудительно привлекали местное население к труду в интересах гитлеровского «рейха».
В захваченных врагом городах и других населенных пунктах появились биржи труда. Фашистская биржа труда, как и различные «отделы» и «управления труда» при оккупационных органах, занималась отнюдь не свободным наймом на работу. В обязанности этих организаций входило налаживание системы принудительного труда. Фашисты и их прихвостни издавали «обязательные постановления», «обращения», «распоряжения», требовавшие регистрации в оккупационных органах и на биржах труда всего работоспособного населения. Регистрации подлежали мужчины и женщины от 15 до 60 лет. По требованию оккупантов все зарегистрированные работоспособные люди обязывались ежедневно утром приходить на биржу труда, уведомлять о смене места жительства, не оставлять и не менять работу без разрешения и т. д. Невыполнение приказов о принудительном труде грозило населению большими штрафами, заключением в концлагеря и смертной казнью, как за саботаж[68].
Тысячи советских рабочих поплатились жизнью за уклонение от работы на захватчиков. Так, за отказ выйти на работу были зверски убиты многие шахтеры Донбасса. На шахте «Богдан» в г. Красный Луч в шурф были сброшены живыми около 2 тыс. шахтеров. Известный шахтер-стахановец Н. Г. Гвоздырьков отверг предложение фашистов «показать пример работы на великую Германию» и был за это расстрелян. После того как в Армавире, несмотря на угрожающие приказы, на биржу труда не явился ни один человек, фашисты произвели массовые облавы и вывезли арестованных под станицу Новокубанскую, где их всех расстреляли. За отказ выйти на лесоразработки были убиты 207 жителей краснодарского рабочего поселка Михизеева Поляна. На Ильских нефтепромыслах за невыход на восстановительные работы гитлеровцы расстреляли 200 нефтяников. Репрессии за уклонение от работы стали повседневной практикой на всей оккупированной территории. Например, в Риге 14 августа 1944 г. за невыход на работу были казнены 19 рабочих Балтийской целлюлозной фабрики[69].
Уклонение от работы носило массовый и повсеместный характер и явилось одним из важных факторов, парализовавших всю хозяйственную жизнь оккупантов и сорвавших их планы по широкому использованию индустрии захваченных советских районов в интересах «рейха».
Гитлеровцы разработали особо жестокий метод эксплуатации населения захваченной советской территории. В циркуляре хозяйственного штаба фашистского командования от 4 декабря 1941 г. говорилось: «Немецкие квалифицированные рабочие должны трудиться в военной промышленности; они не должны копать землю и разбивать камни, для этого существуют русские»[70]. Этот циркуляр предписывал использовать труд советских людей в горном деле, на строительстве дорог, различных подземных сооружений и т. п. Одной из самых беспощадных форм эксплуатации советского населения в таких наиболее трудоемких отраслях была организация по распоряжению Геринга «трудовых колонн» из местных рабочих. Когда эти колонны использовались в оперативном тылу фашистских войск, на них в принудительном порядке возлагалось строительство железных и автомобильных дорог, обезвреживание минных полей и т. д.
Составной частью системы рабско-крепостнического труда на захваченной советской территории был массовый угон гражданского населения на принудительные работы в фашистскую Германию. При этом угон советских людей в рабство фашисты рассматривали не как временное мероприятие, а в качестве постоянной и важнейшей задачи, неотъемлемого условия деятельности оккупационных властей. С целью налаживания в гигантских масштабах насильственного угона в «рейх» «восточных рабочих» декретом Гитлера от 21 марта 1942 г. был создан специальный орган — «имперское бюро по использованию рабочей силы»[71].
Введение системы рабско-крепостнического труда и массовая насильственная депортация советских трудящихся были одним из наиболее тяжких злодеяний фашизма, отнесенных Международным военным трибуналом в Нюрнберге к разряду военных преступлений и преступлений против человечества.
Фашистский «новый порядок», лишив советских людей всех социально-экономических и политических завоеваний, достигнутых благодаря Великой Октябрьской социалистической революции и социалистическому строительству, обрек их на бесправное, голодное существование, на каторжный труд в интересах германских империалистов.
Советские рабочие вызывали особую ненависть у фашистов. Цепные псы монополистического капитала, выслужившиеся на травле революционного пролетариата Германии, — нацисты обрушили на советских рабочих весь заряд ненависти, накопившейся у них против германского и в целом международного рабочего движения.
Немецкие капиталисты и всякого рода «шефы», хозяйничавшие на захваченных фашистами советских предприятиях, испытывали постоянный и панический страх, свирепую классовую ненависть к представителям самого передового и революционного в мире рабочего класса СССР. К советским рабочим они подходили с особыми мерками, проявлявшимися в злобной пренебрежительности к их элементарным запросам и постоянной готовности к жестоким преследованиям. Фашисты ввели на предприятиях в оккупированных районах СССР жестокий каторжный режим. Даже на вредных для здоровья предприятиях рабочий день доходил до 14–16 часов. Столько же длился рабочий день в «государственных имениях», созданных оккупантами на территориях совхозов, и в имениях колонистов, причем «шефам» предприятий предоставлялось право неограниченно увеличивать рабочий день[72].
Работая в шахтах Донбасса до 16 часов в сутки, шахтеры все время находились под угрозой смерти из-за постоянного нарушения администрацией правил техники безопасности. Эксплуатация шахт в Донбассе проводилась хищническими методами, вынимались предохранительные целики[73]. Фашистская администрация совершенно не заботилась о технике безопасности на предприятиях повсеместно на оккупированной советской территории.
Пытаясь удержать советских рабочих в повиновении, фашисты ввели систему зверских наказаний. Обычным явлением были публичные порки, избиения провинившихся. На предприятиях были заведены карцеры для непокорных, а некоторые немецкие предприниматели строили при заводах даже концлагеря для рабочих. Например, на заводе «Азовсталь» в одной из бездействующих мартеновских
