Исчезнувшая в полночь - Джейк Андерсон
Дело Лэм окружено совершенно отчетливым ореолом запретности, и этот ореол простирается гораздо дальше нежелания детективов сотрудничать. Одна сетевая расследовательница написала мне, что отправила своей подруге-юристу, с которой часто консультировалась во время своих изысканий, вопрос по делу Лэм. Подруга всегда была с ней искренней и доброжелательной, но в этот раз ответила, что сетевым расследователям нужно прекратить заниматься этой историей.
Я не ожидал такого уровня секретности. Я рассчитывал, что со временем добьюсь определенного доверия у полиции Лос-Анджелеса и кто-нибудь из руководства Cecil наконец даст объяснения. Если им нечего скрывать, рассуждал я, то в их интересах прояснить ситуацию. Порядочная компания, обвиняемая в коррупции или халатности, должна бы охотно говорить о ключевых моментах широко обсуждаемого дела, чтобы отмести вредные слухи и конспирологические теории.
Я ошибался. Атмосфера секретности лишь сгустилась. Участники игры удвоили ставки. Детектив Стернс занял «твердую позицию», наотрез отказавшись обсуждать дело. Все три главных источника информации — семья, отель и полиция — словно воды в рот набрали. Молчание было столь непроницаемым, столь оглушительным, что казалось организованным специально.
Даже соседки Элизы по комнате не дали никаких комментариев. Как будто их вовсе не существовало. У нас есть веские основания полагать, что это не так, поскольку директор отеля Эми Прайс подтвердила: изначально Элиза поселилась в комнате на пятом этаже вместе с другими женщинами, но ее переселили из-за жалоб соседок на странное поведение. У меня ум за разум заходит от того, что по этим женщинам нет никакой информации — ни единого интервью. Даже имена их неизвестны.
Эти женщины могли бы оказать неоценимую помощь в расследовании. Они наверняка могли бы рассказать об Элизе и помочь определить, был ли у нее маниакальный или психотический эпизод, и если да, то насколько серьезный.
Пол Бревик, сетевой расследователь, выложивший на своем YouTube-канале Lepprocommunist несколько видео с разбором дела Лэм, сказал мне, что говорил со служащим Cecil, и тот сообщил, что Элиза носилась по отелю, маниакально хохоча. Это звучит как экстремальная версия линии поведения, которую Элиза описывает в своем блоге, когда в странном, намеренно эксцентричном духе рассуждает о способах завести новые знакомства. Бревик, полагавший, что смерть Элизы была несчастным случаем, и критически относившийся к теориям убийства, счел это заявление очередным доказательством того, что Элиза в ночь своей гибели находилась в тяжелом, психически неадекватном состоянии, и с его точки зрения это исключает преступление.
Соседки Элизы по комнате могли знать, общалась ли она с другими постояльцами или служащими отеля (может быть, с кем-то из старожилов с четырнадцатого этажа или с охранником) и не угрожал ли ей кто-нибудь. Эти женщины могли бы заполнить множество пробелов в расследовании, но их словно вычеркнули из дела Элизы. Они — настоящие призраки, вымышленные персонажи. Для меня является абсолютной загадкой, почему в первые дни следствия — когда полиция просила граждан о содействии и наверняка опрашивала этих женщин (хотелось бы надеяться, что так) — репортеры не сумели понять, как важны свидетельства соседок Элизы, и не уговорили их высказаться публично.
Вот вопиющие примеры всепроникающего аномального молчания, пронизывающего одно из самых обсуждаемых дел столетия.
У этого молчания могут найтись разумные причины. Но учитывая уровень истерии, уже поднявшейся вокруг дела Лэм, я не вижу достаточных оснований, чтобы не ответить на несколько простейших вопросов и успокоить растревоженную общественность. Именно так поступает правительство во время коррупционных скандалов, а молчание лишь усиливает царящее в народе недоверие и плодит конспирологические теории, способные циркулировать среди людей десятилетиями.
Я понимаю, почему не желают говорить о деле родные Элизы, и именно поэтому я предпринял лишь одну робкую попытку выйти с ними на контакт. Как я отмечал ранее, журналисты и сетевые расследователи осаждали семью Лэм годами. Один особенно конспирологически настроенный расследователь рассказал мне, что представительница семьи сообщила ему по электронной почте, что родители Элизы продали семейный ресторан в Ванкувере и вернулись в Гонконг, а сестра Элизы осталась в Канаде. По словам моего собеседника, семья удовлетворена выводами следствия и не желает предпринимать никаких усилий для его возобновления, хотя они не станут возражать, если этим займется кто-то еще.
Я не счел этот источник заслуживающим доверия, однако посетил ресторан в Ванкувере и лично поговорил с его руководством; мне подтвердили, что семья Лэм продала бизнес пару лет назад. Что же до остального — кто знает? Хотя возобновить следствие трудно без взаимодействия с родными жертвы, они имеют полное право хранить молчание, если это помогает им сохранять душевное здоровье и справляться с травмой. Они пережили худший кошмар любого родителя, а затем наблюдали, как этот кошмар превращается в публичный спектакль.
Я не жду, что они прочтут эту книгу, но надеюсь, что смогу переломить сюжет и превратить отвратительную потеху в призыв к действию. У этой миссии есть два этапа, о них я вскоре расскажу.
ДОКАЗАТЕЛЬСТВА
В канун 2019 года, когда большая часть человечества веселилась, я сидел в ночи над рукописью. Мне уже дали щедрую трехмесячную отсрочку. Теперь я укладывался в срок. Пришло время раскрывать карты.
Сведя воедино свои расследовательские находки, я понял, что мне не хватает веских доказательств. У меня не было ни орудия убийства, ни признания, не было даже подозреваемого (по крайней мере, я никого не желал обвинять официально), однако накопилась маленькая гора косвенных улик, на вершину которой я водрузил орлиное гнездо своих последних откровений.
Свой отчет я разбил на несколько частей, начиная с мелких странностей и постепенно переходя к самым сильным доказательствам.
• Полицейское расследование было проведено в лучшем случае с ошибками или небрежно, а в худшем случае — коррумпированно.
Полиция Лос-Анджелеса не провела проверку на изнасилование, даже несмотря на то, что коронеры собрали материалы и отметили в отчете о вскрытии анальное кровотечение. Вероятнее всего, полицейских отвлекала облава на Дорнера. Они обыскали крышу («место преступления») дважды — с собаками, но тела Элизы не нашли, что привело к утере критически важных улик, таких как кровь, ДНК и следы наркотиков. Также полицейским не удалось — или они не удосужились — отыскать улики (ДНК), которые могли бы помочь воссоздать
