Смерть в июле и всегда в Донецке - Дмитрий Александрович Селезнёв
Вообще, такая бдительность была обоснована, я это уже выяснил позже. В Донецке желающих жить в Украине с 2014 года поубавилось, конечно, но не все уехали, а некоторые активно и скрытно желали, чтобы Украина приехала к ним. А она, зубастая ведьма, была близко, клацала зубами у Донецкого аэропорта. Но в Донецке не только наводили артиллерию, но и устраивали диверсии. Одно время я как-то доставлял гуманитарку одному подразделению. Привозил её к замполиту на объект — где не скажу. Замполит — стройная женщина, коренная дончанка. Она сама встречала на базе мой броневичок, и принимала одежду, медицину, предметы первой необходимости для солдат. Я возил ей коробки около полугода, потом перестал. А позже узнал, что её взорвали. Мину подложили под её автомобиль. И когда она поехала утром на работу, то взрывное устройство сработало. Честно говоря, я немного был шокирован этой новостью. Жил я в войне не так давно, и не предполагал, что такого человека, милого и общительного, могут взорвать. Тем более женщину. Потом я, конечно, заматерел. И теперь сам проверяю с помощью зеркала на палке днище моего броневичка, в каждом бомже вижу диверсанта и во всяком рядом со мной происходящем всегда подозреваю неслучайное стечение обстоятельств. Кстати, и подкрылки тоже нужно проверять.
Так бить или не бить, вот в чём вопрос — интеллигентный человек всегда решает дилеммы. Блядь, видимо, ударить мне всё-таки придётся — мужик цепко держал Сергея Валентиновича. Сергей Валентинович тянул его, пытаясь вырваться, я метался в сомнениях сзади. Так наше трио, кружа в странном танце, перешло на другую сторону дороги.
— Да успокойся ты!! Мы из Москвы, журналисты!
Но у мужика как будто забрало упало, его крепко переклинило. Он не отпускал Сергея Валентиновича, смотрел на нас выпукло и осоловело, и в его глазах можно было заблудиться.
— Документы!! — взревел он.
Опять двадцать пять, документы ему… Я достал пресс-карту, и как футбольный судья, взмахнул ему перед лицом.
И, как ни странно и ни удивительно, пресс-карта подействовала, мужика отомкнуло. Как эпилептик после внезапного приступа, он разжал пальцы и отпустил Сергея Валентиновича. Мужик сразу же успокоился, стушевался и смутился, внезапно осознав, что ошибся. Что, нет, мы не укропы. В его системе архетипов «свой-чужой» мы из чужих переместились к своим.
— Извини… — бормотал он, — извини… всё ради детей, всё ради детей…
Уф, ну наконец-то всё разрешилось. А то надежд решить всё мирно уже не оставалось. Не хотелось бы, конечно, это недоразумение потасовкой решать. Да и мужик, мне показалось, как-то быстро протрезвел и пришёл в себя. Может, служил он, контузило его когда-то хорошо. А тут выпил и старые контакты заискрили. Или случилось у него в жизни что — тут я заметил, что короткие волосы и щетина у мужика серебрили сединой. Вообще, жить в Донецке очень нервно. А в Будённовском районе в последнее дни — так особенно.
— А ты молодец! Молодец! Правильно, правильно поступил! Бдительность! Бдительность всегда нужна! — Тут пришла очередь Сергея Валентиновича хватать, и он крепко сжал руку своего визави. Не отпуская, он взволновано её тряс: — Дима, сфотографируй нас!
Мужик с видимой неохотой подчинился. Я сфотографировал их на фоне памятника Будённому. На заднем фоне, сбоку над домами, струился в небо чёрный дым. Это война, Петька. Это война, это зима, это Донецк и город снова обстреливают.
Мальдивы
Ростов. Кинотеатр, cinema emotion на вывеске. Что означает кино и эмоции. 16 залов, из них 7 залов vip — гласит рекламный проспект. Один зал как планетарий, такой большой и просторный, что в него бы вместилось всё звёздное небо. Я повёлся и направляюсь туда.
Кинотеатр расположен на 4 этаже торгового комплекса. Кафешки, бары, рестораны. Диваны, кресла, круглые и квадратные столы. Шипение приготовляемого кофе. Стук чашек. Магазины нижнего и верхнего белья. Парфюмерия, драгоценности, бытовая техника, обувь. Аксессуары и украшения. Пластик и кожа. Неоновые лампы и зеркала. Всё блестит, сверкает, отражает. Неестественно много стекла. Целого стекла, незаколоченного фанерками.
По эскалаторам плывут крест-накрест, вниз и наверх, обитатели развлекательного аквариума. Дети и подростки, парочки и семьи, беззаботные юноши и девушки, ухоженные женщины и мужчины, одинокие чопорные красавицы в амулетах, надетых для привлечения обеспеченной безработной и лёгкой жизни. Это обычный контингент больших торговых центров в густонаселённых городах.
Мне надо где-то перекантоваться до поезда, и прозрачный лифт поднял меня наверх в суррогатный мир современного кино. Детские площадки, автоматы и разноцветный лабиринт залов. Картошка фри, ход-доги, кетчуп, попкорн и газировка. По стенам развешены плакаты идущих фильмов или анонсов. Брутальные и суровые лица киногероев. Жеманные красавицы, изгибы привлекательных форм. Много ярких красок и необычных звуков, от которых отвык, и поэтому ты с удивлением озираешься по сторонам.
«Мальдивы подождут» — взгляд выхватил картинку с надписью и задержался на постере. Связанный мужчина в трусах с глупым выражением лица и розой во рту лежит между двумя женщинами. Понятно. Это комедия. Это смешно.
Людей немного — это разгар трудового дня в середине рабочей недели. Но некоторые могут позволить себе отдохнуть, и в коридорах иллюзий я приметил двух человек, которые сильно выделяются среди местной публики.
В нише одной из стен ряд массажных кресел. Кресла оформлены в виде яйца. Бородатые парни в мятом мультикаме с Z-ками на рукаве устроились и лежат в двух капсулах, оставив свои ботинки и тактические рюкзаки на глянцевом полу. Видно, они, как и я, только недавно были за ленточкой, а теперь на расслабоне. Из адского огня, да в райское полымя. Один спокойно попивает пиво, пока аппарат катает железные бугры под его спиной. Но тут заиграла музыка и чудо-аппарат сладким женским голосом сообщил:
«Сеанс восстановления окончен. Теперь вы заряжены бодростью и энергией на целый день».
«Яйцо» приподнимает необычного клиента. Но военный платит снова, и «яйцо» опускается вновь.
