Смерть в июле и всегда в Донецке - Дмитрий Александрович Селезнёв
— Братан, спасибо, что не записывал, — сказал он, когда прощались, — а то я, того, может, лишнего наговорил.
Я не записал, но запомнил. Запомнил, что новая жизнь началась. Новая, новая жизнь. Не в самом лучшем из миров. Но жутко интересном.
Танки
Едешь где-то в ночи по сказочно-заповедной зоне СВО. Темень повсюду — выколи хоть глаз, не зги не видно. Лучи фар разбиваются о клочки тумана или о решето мелкого зимнего дождя. Проезжаешь по краю полей, по разбитой дороге сквозь коридоры лесопосадок. Скелеты безжизненных деревьев склоняются над автомобилем и как будто мёртвыми руками к тебе тянутся. А в конце тоннеля света нет, ничего не видно. Выезжаешь из темноты в темноту, проезжаешь кромку поля и снова ныряешь в туннель из костяных рук.
Темно, темно… Будущее неясно, туманно. Встал русский богатырь на перепутье дорог истории, фыркает под ним горячий конь войны. Куда же заведёт нас кривая судьбы? Мучают тебя вопросы.
Вернём ли мы Харьков, Херсон, Одессу? Переправимся ли за Днепр? Что же будет с Родиной и с нами? Останемся ли в живых? Сколько ещё друзей, товарищей потеряем? Сколько ещё крови прольётся и утечёт? Достигнем ли мы целей СВО?
Сомнения, сомнения… Сомнения в ночи. Молчит, спит донецкая степь, не даёт ответа. Мерцает только где-то впереди рассыпанное в ночи ожерелье дальних огоньков.
И тут совершенно неожиданно, как ответ на все твои вопросы, из-за поворота выезжает на тебя колонна танков! Первый, второй, пятый, седьмой… — считаешь ты, разъезжаясь с ними по обочине. Т-90, новенькие, — я, гуманитарий, уже стал разбираться не только в Пушкине и Достоевском, но и в моделях русских танков. Это Т-90, следующая модификация уже «Армата», её очень ждут на Донбассе.
Рычат, урчат, весело посвистывают, проезжая мимо тебя, танки. Перепахивают гусеницами окольную донбасскую дорогу Т-90-е.
И сразу, сразу себя уверенней чувствуешь. Когда встречаешь танковую колонну, всегда преисполняешься оптимизмом и всегда испытываешь необъяснимый восторг.
90-е… «Сникерсы — нет! Танки — да! Танки вместо сникерсов!» — кричали мы давным-давно на патриотических митингах 90-х. Тогда, после развала СССР, мы были в подавляющем меньшинстве.
Но иногда мечты сбываются.
Президентское чудо утром в лесу под Кременной на Крещение
Это историю мне рассказали пропагандисты с одного государственного канала, которым, впрочем, я верю, так как они мои друзья — обманывать меня они точно не станут. Хотите — верьте, хотите — нет, но в любом случае, если что не так, не привлекайте за фейк и дискредитацию, мопед не мой, за что купил, за то и продаю. На очной ставке всех укажу.
А сейчас рассказываю. На президентских выборах мы журналисткой компанией на уазике мотались по избирательным участкам Донбасса, показывая, как люди выбирают заново нашего президента. Настроение праздничное. Везде на участках развешены детские рисунки, флаги, шарики, ленты. На многих продают пирожки, сладкую воду и чай. Играет патриотическая музыка. В Донецке — из колонок поёт Чичерина, «Алиса», и даже «Сектор Газа». Донецк крутой, это Новороссия-рок. В Мариуполе, который пришлось освобождать два года назад с боями и разрушениями, музыка пожёстче — в отстроенной школе поёт Шаман и какая-то неизвестная попса. Что-то там про Россию.
Везде всё стерильно, отполировано, идеальная чистота. Работает как часы, сверкает государственная машина в эти ответственные дни, блестит она, как пол и стены на избирательных участках. На них кого-то подвозят организованно с предприятий, а кто и сам приходит голосовать поодиночке. Все выполняют ответственный ритуал. Дело важное, люди, понятное дело, кого выбирают. Все, все, все за президента. Галки в опущенных бюллетенях стоят где нужно. Других на Донбассе нет и быть не может. Всякие прочие, кто против, навальнисты, либералы, они же в больших городах «большой» России жить любят. А после СВО — и зарубежом.
Одна бабушка в Мариуполе восприняла голосование как религиозный обряд — опустив бюллетень, она перекрестила избирательную урну.
Когда были уже в машине, эпизод с бабушкой послужил поводом для обсуждения религиозных чудес в зоне СВО. Я вспомнил икону Божией Матери, которая мироточила у военного медпункта на позициях. Медики мне рассказывали, что вода струйкой текла с иконы, когда отпевали бойцов, икона плакала. И я им верил, потому что, во-первых, «ибо абсурдно», а во-вторых, в зоне СВО нахожусь уже два года. Тут без веры далеко не уедешь. Тем более с бесовскими проявлениями противоположной силы сталкиваешься постоянно.
— Чудотворной иконой нас уже не удивишь, — тут говорит белобрысый Санёк, мой товарищ, — с нами чудо поинтересней вышло…
Дальше с его слов записываю верно.
Это было в лесах под Кременной перед самым Крещением. Мы должны были снять сюжет. Батюшка должен был приехать, покрестить воду и бойцов, которые окопались среди высоких сосен и елей. Всё как положено, все согласования в военных и охранительных ведомствах мы прошли, эмбарго нет. Привезли нас вечером на позиции, когда уже стемнело, так как на ЛБС всякая нечисть днём летает. Крещение утром, поэтому разместили нас в блиндаже для гостей, так называемой ленинской комнате — на её стенах висел триптих — сразу вглядывались в пришедших гостей фотопортреты Путина, Шойгу и Герасимова. Строго все смотрят, не забалуешь, время-то военное. Главнокомандующий, понятное дело, повыше висит. Министр обороны — по правую руку, начальник штаба — по левую. Но оба, на всякий случай, на одном уровне.
Разместились, развернули спальники, легли — стендапер на раскладушке, операторы на матрасах. Время уже позднее, вставать завтра рано, в пять утра, пока не рассвело. Батюшку с Божьей помощью и средств ПВО должны были как раз в это время подвезти. Воду тоже привезли, для священнодействия и военной техники не жалко. Прорубь для крещения выкопали прямо в лесу под соснами. Короче, всё было почти готово, осталось только завтра проснуться и всё это снять.
Да не спали мы ни хрена! Плохо спали. Потеплело резко ночью, оттепель началась, и снега
