Особый отдел империи. История Заграничной агентуры российских спецслужб - Борисов Александр Николаевич
Выполнив затем все требующиеся законом формальности, Бинт устроится в нанятом для его бюро помещении, начнет свою частную деятельность, делая, по примеру других частных полицейских бюро, соответствующие рекламные объявления в некоторых газетах с указанием адреса бюро, телефона и т. д. приблизительно такого содержания: «Генрих Бинт, бывший инспектор сыскной полиции. Дознание, розыск, частные наблюдения».
Если на такое объявление кто-нибудь отзовется, то Бинт не будет отказываться первое время от исполнения предложенных ему посторонних дел, так как возможно, что некоторые обращения частных лиц в его бюро будут делаться с целью проверки, действительно ли он занимается общим розыском в коммерческих интересах.
Главная же и, в сущности, исключительная деятельность розыскного бюро Бинта будет состоять в осуществлении тех наблюдений, которые будут мною ему указываться.
Характер этих наблюдений не удивит агентов потому, что Бинт уже при соглашении с ними объяснит, что, открывая свое бюро, он рассчитывает исполнять поручения Департамента полиции, что во внимание к его 32-летней службе и заслуженному им доверию Департамент предпочтительно будет обращаться к нему, чем к кому бы то ни было другому.
Если же впоследствии даже было бы установлено, что бюро Бинта главным образом наблюдает за русскими эмигрантами, то никто не сможет ему в этом воспрепятствовать, равно как и доказать, что наблюдение это ведется по поручению Департамента полиции, так как никаких следов сношений с Департаментом в делах бюро не будет.
В случае же каких-либо агрессивных действий со стороны контрреволюционной полиции, перед которой ныне приказано отступать агентам заграничной агентуры из боязни инцидента, могущих вызвать нежелательное осложнение, то агенты розыскного бюро Бинта этой боязни иметь уже не будут и смогут дать насильникам отпор, открыто заявляя о своей службе у частного лица и сами обвиняя их в самоуправстве. Конечно, допустимо, что впоследствии и среди агентов Бинта тоже могут оказаться изменники, но измена их не будет иметь того значения и, при невозможности воспользоваться для создания политического инцидента, не представит ни для кого интереса, кроме как разве для…[2]
На что главным образом следует в данном случае обратить внимание, это на то неприятное положение, которое создает французскому правительству каждый инцидент, указывающий на существование во Франции русской политической полиции. При повторении таких инцидентов французское правительство может, в конце концов, действительно оказаться вынужденным заявить о желательности прекращения во Франции деятельности полиции, находящейся на службе у русского посольства.
Когда произошел инцидент Леоне и Фантана и я был вызван утром по телефону в Министерство внутренних дел, новый директор «Сюрете Женераль» г-н Пюжале, расспрашивая меня о подробностях происшедшего, просил сказать, что ему доложить министру, который требует по этому делу экстренный доклад, имея в виду возможность интерпелляции (особый вид запроса депутатов парламента правительству или отдельному министру, ответ на который может быть подвергнут обсуждению в парламенте. — Ред.) социалистов палаты. Передав суть дела, я предъявил г-ну Пюжале выданную Леоне при увольнении от службы собственноручную расписку, в коей он признавал, что состоял на службе агентом у частного предпринимателя Биттер-Монена, и при этом я сказал г-ну Пюжале, что расписка эта опровергает заявление Леоне, что он состоял агентом русского посольства в Париже. Правительство в случае интерпелляции может утверждать, что все дело сводится к личной ссоре двух агентов частного розыскного бюро. Директору «Сюрете Женераль» очень понравилась эта мысль, и он сказал, что именно в этом смысле сделает доклад министру. В дальнейшем разговоре по этому поводу директор «Сюрете Женераль» высказал, что вообще раз вопрос касается деятельности частного розыскного бюро, то правительству никаких объяснений давать не приходится и достаточно ему об этом заявить, чтобы инцидент оказался исчерпанным. С другой стороны, когда появился в газете «Matin» разговор редактора этой газеты с агентом Фонтана, заявившим, что он состоит на службе у частного лица г. Биттер-Монена и к русскому посольству никакого отношения не имеет, то заявление это вызвало неудовольствие Бурцева и депутатов Жореса и Дюма, усмотревших в нем «ловкий полицейский маневр», могущий помешать им использовать инцидент Леоне — Фантана как доказательство существования во Франции русской полиции.
Раз же розыскное бюро будет учреждено с выполнением всех формальностей и требований закона и все будет удостоверяться зарегистрированными актами, то, если социалисты и утверждали бы, что все это есть «только маневр» и бюро Бинта субсидируется, даже содержится русским Департаментом полиции, утверждения эти останутся чисто голословными, тогда как французское правительство сможет ответить на них доказательно, заявляя, что не имеет возможности воспрепятствовать действию правильно организованного частного предприятия, как и права доискиваться, кто именно является его клиентами.
В качестве директора-владельца розыскного бюро я полагал бы более подходящим избрать Генриха Бинта, вместо нынешнего заведующего наружным наблюдением Биттер-Монена, имя которого приобрело за последнее время слишком большую известность вследствие упорной против него кампании Бурцева. 32-летняя служба Бинта в Заграничной агентуре с самого начала ее организации дает основание отнестись с доверием как к личной его честности и порядочности, так и к его розыскному опыту, созданному многолетней практикой не только во Франции, но и в других государствах Европы: Германии, Италии и Австрии. Кроме того, по натуре своей, несколько тщеславной, Бинт наиболее подходит к предстоящей ему роли.
Имея в виду в будущем всякие случайности, я полагал бы необходимым приобщить к Бинту помощника, который являлся бы в общем их предприятии равноправным с ним компаньоном, причем между ними заключен бы был формальный компанейский договор, устанавливающий, что, учреждая совместно розыскное бюро, в случае смерти одного из них весь актив их общего предприятия, как-то: обстановка бюро и деньги, могущие оказаться в кассе налицо, переходят в собственность другого. Контракт о найме квартиры под бюро должен быть заключен на имя обоих компаньонов.
В качестве компаньона Бинта я полагал бы избрать старшего, последнего по времени службы Альберта Самбена, на порядочность, скромность и честность которого тоже вполне можно положиться. Самбен, как и Бинт, был бы посвящен во всю суть дела и находился бы в сношениях со мною, тогда как все остальные служащие бюро не должны знать об этих сношениях. Один из компаньонов обязательно должен жить в помещении бюро.
Из числа 38 филеров, французов и итальянцев, состоящих ныне на службе, я полагал бы удержать в качестве агентов частного розыскного бюро одиннадцать французов и одного итальянца, так что общий состав бюро, вместе с. Бинтом и Самбеном, будет равняться 14 человекам. Такое сокращение состава наблюдения, хотя бы на первое время, является необходимым главным образом для того, чтобы отбросить весь мало-мальски ненадежный элемент, а также чтобы придать более вероятности факту учреждения розыскного бюро частным человеком, который, конечно, не мог бы сразу брать себе значительное число служащих. По мере надобности и нахождения соответственных людей состав этот может быть впоследствии увеличен.
Кроме того, я имею в виду использовать еще и нижеследующее обстоятельство:
В настоящее время, вследствие реорганизации парижской полицейской префектуры новым префектом полиции, многие из членов префектуры, выслужившие уже право на пенсию и недовольные новыми порядками, выходят теперь в отставку. Большинство из них, не намереваясь поступать на постоянную частную службу, не прочь тем не менее при случае увеличивать свои средства дополнительными заработками, и я имею в виду, что, по мере надобности, розыскное бюро будет исполь-зовывать их для ведения временных наблюдений или исполнения других поручений.
