журнал "ПРОЗА СИБИРИ" №1 1996 г. - Вячеслав Крапивин

Так что Удалов с тоской поглядел как уносятся по улице задние огоньки машины и стал ждать.

И ждать пришлось совсем недолго. Через минуту вышел Стендаль. Он вел под руку робеющую Галочку.

— Что за шум? — спросил он.

— Академия наук нами интересуется, — ответил Удалов.

Это Стендаля не удивило и не испугало. Словно Академия наук давно уже должна была заинтересоваться шоп-турами.

— А мы задержались, — сказал Стендаль. — Мы в подъезде целовались.

— Я не могла оторваться, — призналась Галочка. — Мужчины вашего .времени — это просто открытие!

— Простите, конечно, — сказал Удалов. — Но мне давно хочется спросить: вот у вас много разных... извините, надувных женщин и животных. Вас что, в компьютерах выводят или как?

— Или как, — лукаво улыбнулась Галочка. — Честно скажу, все у нас по-честному, все копируется. И даже моя копия где-то живет.

— Но можно сделать много копий?

— Разве это так важно?

— Это неважно, — поддержал Галочку Миша. — Я полюбил одну женщину. Только одну. Я ее обнимаю. Я на ней завтра намерен жениться. .

— О, нет! — вырвалось у Корнелия. — Нельзя же так!

— Почему? — спросила Галочка и голос ее зазвенел как лист кровельного железа.

— Ну потому, что вы ненастоящая! Вы надувная... Вы кукла, в конце концов!

— А вам не приходило в голову, гражданин Удалов, — сказала Галочка, — что вы тоже надувная кукла. Как вас надули при советской власти, так и забыли выпустить воздух после ее конца.

— Галочка! — упрекнул невесту Миша.

— Две недели или двадцать лет как Галочка, — ответила надувная девушка из будущего. — И цену человеческой натуре знаю. Вы бы только посмотрели, что у нас ваши мужчины расхватывали — бесплатных девушек! Потому что все вы стремитесь к дешевым удовольствиям. Если не удасться затащить во двор слона или бегемота, то дайте мне крокодила! Но учтите, что крокодилы кусаются, а мы, надувные куклы, можем подарить страстные ласки, а можем дать пощечину или даже рубануть топором по черепу. Не верите — проверьте! Вы забываете, мой дорогой Корнелий Иванович...

Откуда она знает, как меня зовут? Неужели это все Миша? Глупый, глупый Миша, ты попал в руки к провокаторше из будущего.

— Не отворачивайтесь, Корнелий Иванович! Я и мои подруги — детища высокой цивилизации, не вашему пещерному уровню чета. Даже в копиях мы дадим сто очков вперед самой раскрасивой вашей красавице! И учтите, ваш Миша будет со мной счастлив и я рожу ему немало детей — сколько он захочет. У меня внутри все для этого предусмотрено.

— Вот так-то, Корнелий Иванович, — сказал Миша. — Приглашаю вас завтра на свадьбу.

— Миша!

— Вот именно. Из агентства я позвонил Марии Тихоновне, нашей директорше загса домой. Она сказала, что к двенадцати нас ждет.

— Не может быть, — удивился Удалов. — Должен быть проверочный срок!

— Мария Тихоновна меня уже пятнадцать лет мечтает на ком-нибудь женить и образумить. Станет ли она рисковать проверочным сроком?

— А документы?

— А документы существуют для того, чтобы их исправлять.

— Адье, — сказала Галочка и умудрилась лизнуть Удалова в щечку. Язык у нее оказался в меру шершавым и в меру мокрым... А черт их знает, может и рожать будут... породу нам улучшат.

— Мы в вашем Гусляре породу улучшим! — крикнула Галочка, обернувшись на ходу. ;—Хватит рожать кривоногих!

— Это у кого кривоногие? — произнес Удалов.

Подумал: у Максимки ноги как ноги, и вообще, у них в семье никто не жаловался. Может, коротковаты немного...

Удалов пошел домой.

У Минца горел свет. Перед подъездом в кустах таилось два воина в черных чулках на рожах, но Удалов не стал их замечать. Только сказал им:

— Спокойной ночи, ребята.

Те кашлянули в ответ, в разговор вступать им было не положено.

Удалов пошел спать — все равно в темноте трофеи на дворе не испытаешь. А завтра могут и конфисковать. Так что Удалов тщательно запрятал шарики и мячики в нижний ящик максимкиного письменного стола, которым сын ни разу не пользовался с тех пор, как кончил школу.

На столе стояла тарелка, кружка простокваши и лежала записка:

„Котлеты в холодильнике. Ушибла ногу о колокольню. К.“

Удалов решил было, что жена пошутила. Когда ложился, Ксения заворочалась, забормотала во сне. Он спросил:

— Ас ногой что?

— Хотела напрямик полететь в молочный, — сонно ответила Ксения. — Не рассчитала. Хоть не упала и то слава богу.

— И то слава богу, — согласился с Ксенией Корнелий.

В доме царила тишина, во всем мире царила тишина, только слышно было как далеко и таинственно прогреваются танковые моторы, как дышат в кустах и на крыше сотрудники Академии наук, а снизу, из кабинета Минца, доносятся голоса. Идет совещание...

* * *

Утром все обошлось.

Минцу каким-то образом удалось уговорить президента и сотрудников покинуть город, или затаиться так, что их не стало слышно и видно.

Правда, Удалов проспал и если техника двигалась по улицам до десяти утра, он мог ее пропустить.

В одиннадцать он встал, покормился из кухонного комбайна, к которому уже стал привыкать, потом спустился к Минцу, рассказать и послушать.

Минц встретил его в халате. Он тоже не спал ночью, уговаривал президента потерпеть, не принимать мер, потому что сегодня вот-вот все должно решиться.

Минц спросил:

— Что же ты свои трофеи из будущего не притащил? Может, испытаем?

— Не хотел при Ксении. А вдруг там девушка?

— Если девушка, отдашь Ксении, пускай на рынок снесет.

— Стыдно девушками торговать. Среди них такие интеллигентные встречаются! — возразил Удалов.

И Удалов рассказал Минцу о вчерашней беседе с Мишей и о приглашении на свадьбу.

— Во сколько? — встревожился Минц.

— В двенадцать.

— Тогда я предлагаю тебе, Корнелий, не спешить с игрушками и трофеями. Сходим на свадьбу, посмотрим, как она пройдет. У меня с ней связаны особые ожидания.

— Черный костюм надевать? — спросил Удалов.

— Не думаю. Мише, наверное, будет приятнее, если свадьба пройдет в непринужденной обстановке.

Так, не переодевшись, они пошли к загсу, чтобы присутствовать на торжестве.