Парус в горах. История о тех, кто живет там, где другие не выживают - Андрей Вячеславович Кирсанов
В самом разгаре лето, жарко, все тонет в зелени. За окном расстилаются поля, проплывают леса, мелькают деревни. Солнце добрым кругом скользит по высокому куполу неба.
Я выехал ранним утром, рассчитывая к обеду добраться до Заборово. В этой деревне (ее старое название – село Спасское) похоронен Скобелев, у которого, по нашей семейной легенде, кто-то из родственников отца служил объездчиком верховых лошадей. Неизвестно, правда ли это, но каждый из нас чувствует причастность к великой судьбе белого генерала.
К обеду подъезжаем к месту. В сильном волнении выхожу из автобуса и оказываюсь в самой обычной русской деревне в одну улицу, по сторонам которой стоят дома с огородами. Посреди луга пасется конь на привязи. У пруда хлопочут гуси. Мимо пролетают мальчишки на велосипедах и исчезают за бугром. Бабушка рассказывала, что в нашем доме сделали сельский магазин, а где-то напротив должны жить Филимоновы. Иду дальше, на улице никого. Смотрю – вывеска «Магазин» над крыльцом кирпичного, отдельно стоящего дома с зарешеченными окнами. Дверь открыта. Вхожу внутрь через темные сени, заставленные коробками, и сразу окутывает приятная прохлада. Стены небесно-голубые, уютные. Две женщины о чем-то толкуют с продавщицей. Пахнет свежим хлебом, который, видимо, привезли утром. Гудит холодильник.
– Добрый день, – говорю.
– Добрый день, сынок, – отвечают.
Оглядываю помещение – деревянные полки с консервами, пачками крупы, рядами бутылок – и вдруг вижу русскую печь. Выкрашена в цвет стен вместе с чугунной заслонкой и дверкой. Поэтому сразу не бросилась в глаза.
– Здесь родился мой дед, – выдыхаю я, не скрывая восторга. – Это наш дом. Вот и печка осталась.
Женщины с любопытством изучают меня: надо же, бывает такое…
– А как ваша фамилия? – спрашивает продавщица.
– Кирсанов. Но у деда была – Крысанов, – отвечаю.
Печь здоровенная, с плитой. Настоящая, хоть и выглядит как декорация. Сердце наполняется радостью. Все в этом доме можно представить по рассказам бабушки. И как ветер завывал в трубе. И как были натоплены комнаты. И как его обитатели вечером собирались за столом.
Женщины еще что-то спросили – и мои искренние ответы заслужили мне право спросить у них, в свою очередь, где живут Филимоновы.
– Да почти напротив, второй дом по правой стороне.
И снова щурюсь от солнца на сонной улице. Вот и второй дом, открываю калитку, захожу во двор. Никого… Прямо со ступенек крыльца стучу в окно.
Отдергивается занавеска, и за стеклом показывается лицо хозяйки.
– Добрый день! – кричу я. – Можно вас на минуту?
Лицо снова пропадает, и вскоре на крыльцо выходит хозяйка.
– Я ищу тетю Веру Филимонову, – говорю.
– А ты кто будешь? – спрашивает она осторожно.
– Я Кирсанов Андрей, внук Анатолия Васильевича, который вон в том доме жил.
– Ишь ты. А ну-ка поподробнее! – Она недоверчиво всматривается в мое лицо.
– Вы Антонину Григорьевну помните?
– Положим, помню.
– Это моя бабушка.
– Разве?.. – с сомнением качает она головой.
– Да, – отвечаю я. – Похож?
– А чего тебе надо?
– Приехал дом увидеть, в котором дед родился.
– Чего-то не очень похож… Небось наследство ищешь, проходимец? А ну как сейчас мужиков позову, они тебе мигом покажут!
Ловлю себя на мысли, что при жизни деда я ни разу здесь не был, отец тоже ни разу, и мы эту семью ни разу не видели. Мне немного не по себе от ее угроз. Вдруг и вправду позовет местных с вилами, и поминай как звали… И я начинаю рассказывать о наших родственниках, перечисляя всех, кого только могу вспомнить.
Она внимательно слушает и, кажется, понемногу начинает мне верить.
Я в деталях привожу все семейные истории, называю имена, которые в основном слышал от бабушки, и, похоже, мне удается убедить ее, что моя миссия бескорыстна. Выражение ее лица смягчается, глаза теплеют, что ли.
– Да, я тетя Вера Филимонова, – говорит она. – И хорошо помню твою бабушку. Ну ты меня удивил… Сейчас Володю позову.
Заходит в дом и через какое-то время возвращается с дядей Володей. Мы знакомимся с ним, он достает сигарету и с удовольствием закуривает. Беседуем на крыльце. Он тоже хорошо знал деда. И мне не верится даже, что я здесь и нашел эту семью.
Наконец дядя Володя говорит:
– Пойдем прогуляемся.
Незаметно за разговором заканчивается улица, и мы оказываемся на краю деревни. Перед нами окруженная рощей Спасо-Преображенская церковь. Отец, сын и мать М. Д. Скобелева, Ольга Николаевна, похоронены в ее приделах. Рядом с церковью небольшой музей. Заходим в одноэтажное здание с широкой крышей. Девушка-экскурсовод знакомит нас с экспозициями, рассказывает о семье Скобелевых, о службе и подвигах белого генерала – героя среднеазиатских походов, присоединивших к России Туркестан, освободителя болгар, с судьбой которого, хотелось бы надеяться, пересекался и жизненный путь представителя моего рода.
Потом выходим на площадь, приближаемся к церкви, я фотографирую. Дядя Володя снова закуривает.
– В революцию все имение разграбили и разрушили, – рассказывает он. – А в 1930-е добрались и до церкви. Приделы деревянные разобрали на дрова, вскрыли склеп с телом Скобелева – искали награды и драгоценности. Но так ничего и не нашли.
Возвращаемся в дом Филимоновых. Тетя Вера встречает меня уже совсем по-другому, открыто и с радостью. Готовит яичницу из домашних яиц. Спрашивает, понравилось ли в музее.
– Еще бы, – отвечаю. – Легендарная личность. 38 лет прожил, а столько всего успел!
Садимся за стол, нос щекочет горячий аромат яичницы. Вкуснотища, пальчики оближешь. Я чувствую, что меня приняли в этой семье, и на душе становится светло. Тетя Вера уходит в комнату и возвращается с семейным альбомом, показывает фотографии, рассказывает о каждом из родственников.
Приближается время моего отъезда, нужно прощаться, но я знаю, что вернусь сюда с отцом и бабушкой. Я нашел здесь что-то очень важное. Узнал часть истории своей семьи. В моей памяти теперь – образ родового дома, он останется со мной навсегда. Мы обнимаемся с тетей Верой и дядей Володей, и я иду к автобусной остановке, сажусь на заднее сиденье у окна. Автобус отправляется в Рязань.
Кто мы? Откуда родом? Для чего приходим на эту землю? Эти вопросы не перестаю себе задавать и сейчас, но до поездки в Заборово большая их часть не имела ответа.
Чувство рода. Без этого чувства двигаешься по жизни словно на ощупь. Наверное, одновременно удивительно и закономерно, что серьезно я стал задумываться о своих корнях, находясь в Иордании. Но
