Вся история Петербурга. От потопа и варягов до Лахта-центра и гастробаров - Лев Яковлевич Лурье
В Ленинграде на рубеже 1920-х и 1930-х годов архитектурный стиль трансформировался постепенно. Началось с того, что здания современных форм и из современных материалов стали делать менее аскетичными, добавлять им живописности и эффектности. Евгений Левинсон развернул дом работников Ленсовета полукругом к набережной реки Карповки. В бетонной постройке появился оттенок буржуазности. Дом на Карповке украшен бетонными оградами и перилами, окнами разных размеров. Автор отказался от идеи тотального аскетизма, но все же не заимствовал решения буквально из предыдущих столетий. (Илл. 14)
Очень характерный пример того, как конструктивизм постепенно трансформировался в новый сталинский стиль, — Дом работников Свирьстроя, построенный по проекту Игоря Явейна вдоль Малого проспекта Петроградской стороны между Ординарной улицей и улицей Плуталова. Изначально автор спроектировал привычное конструктивистское здание — большой жилой дом, выходящий корпусами на несколько улиц. Его фасады отступали от красной линии, чтобы оставить пространство для зелени. На крыше предусмотрели террасы для приема солнечных ванн — очень типичный элемент архитектуры того времени. Ультрафиолет считался спасением от многих болезней, в том числе туберкулеза. Из-за того, что вкусы власти переменились, реализовать проект в изначально предложенном конструктивистском духе Явейну не дали. Тогда он предложил компромиссный вариант: украсить дом не привычными колоннами, а менее помпезно и традиционно. В здании появились орнаментальные бетонные балконы и цветная фактурная штукатурка. Такой современный декоративный стиль иногда называют ар деко или постконструктивизм. (Илл. 17)
Один из самых заметных архитекторов конца 1920-х и 1930-х годов в Ленинграде — Ной Троцкий, автор здания Московско-Нарвского (позже — Кировского) райсовета, «Большого дома» и Дворца советов на Московской площади. Башня здания райсовета на площади Кирова украшена только бетонными балконами, лентами окон и изображением серпа и молота. Этого достаточно, чтобы здание выглядело несколько торжественно и драматично. Его высокая часть немного напоминает колокольни соборов. (Илл. 15, 16)
«Большой дом», здание, построенное для Народного комиссариата внутренних дел на Литейном проспекте в самом начале 1930-х годов, тоже формально пользуется только современными средствами выразительности. И все же вертикальные выступы на лицевом фасаде, напоминающие издалека колонны, и симметричное относительно центрального входа расположение корпусов создают впечатление очень массивной архаичной постройки.
Дом Советов на Московском проспекте украшен подобием традиционного ряда полуколонн и пилястр. Однако у них нет ни капителей, ни венчающих их украшений, ни оснований. Что-то подобное, к слову, встречалось в Петербурге и раньше, например в здании Германского посольства работы Петера Беренса, построенного в начале 1910-х годов. Предельная простота и внушительный масштаб делали советское здание более суровым, чем любые образцы имперской архитектуры.
То, что принято обобщенно называть сталинским ампиром, в предвоенное время почти всегда представляет собой синтез современных и классических подходов к архитектуре.
Только в конце 1940-х — начале 1950-х годов сформировался этакий праздничный тоталитарный стиль, который подражал, в чем-то буквально, классической архитектуре. Здания на Комсомольской площади в Кировском районе, спроектированные архитектором Валентином Каменским в 1950-е годы, — это что-то среднее между итальянским палаццо эпохи Возрождения, ансамблями Карла Росси и средним петербургским доходным домом.
Лучше всего эволюция эстетики города за период между 1920-ми годами и началом 1950-х видна на примере Троицкой площади на Петроградской стороне. Рядом с лаконичным конструктивистским Домом политкаторжан стоит бывшее здание Ленпроекта, которое за нарочитую пышность часто называют «парад колонн». (Илл. 18, 19)
Многие ленинградские архитекторы умудрялись органично адаптироваться к смене партийной стилистики. Александр Никольский спроектировал в Ленинграде и лаконичные «Круглые бани» в районе площади Мужества, и классический стадион на Крестовском острове. Евгений Левинсон успел построить и здания в стиле конструктивизма, и роскошную станцию метро «Автово» со стеклянными колоннами, и даже заняться в 1950-е годы проектированием типовых пятиэтажных жилых домов. Больше того: несмотря на это, он сумел сохранить узнаваемость авторского почерка. Его здания можно отличить от других по благородной скромности; они никогда не подражают буквально старой архитектуре Петербурга, но всегда ощущаются его органичной частью. «На Дворцовой площади здания Растрелли, Захарова, Росси, Брюллова органически уживаются не из-за стилистической общности… <…> Архитектурная традиция Ленинграда — в преемственном понимании духа города, его характера, пейзажа, соответственности задания, в благородстве форм, в масштабности, модульности рядом стоящих сооружений», — писал Евгений Левинсон.
Убийство Кирова
Репрессии и трудная жизнь со многими лишениями стали характерной чертой сталинского правления. Тем не менее и в то очень тяжелое время случались короткие периоды «оттепели».
В 1933 году, по мнению ряда исследователей, начался сталинский «неонэп». Деревня кое-как приспособилась к коллективизации, прекратился голод. Начали выпускать продукцию новые, преимущественно оборонные предприятия. Отменили карточную систему — сначала на хлеб, а потом и на другие товары. Конечно, это не означало ликвидации дефицита. Вместо карточек появились длинные очереди к прилавкам.
Для понимания ситуации чрезвычайно важны два тезиса, произнесенные Сталиным в эти годы: «Кадры в период реконструкции решают все» и «Жить стало лучше, жить стало веселей». Первая подразумевала, что стал возникать советский средний класс. Выпускники рабфаков, ставшие инженерами, чекисты, преподаватели вузов да вообще все люди с высшим и даже средним специальным образованием снабжались во всех смыслах лучше, чем люди физического труда, за исключением так называемых стахановцев — чудо-рабочих, перевыполняющих планы на десятки и сотни процентов. Возникла система специальных распределителей для особенно ценных сотрудников, где без всякой очереди можно было купить товары, не поступавшие в массовую продажу. Магазины заполнялись деликатесами, которые могли купить только обладатели достаточно высоких зарплат. Для фаворитов государства строились отдельные квартиры, даже с комнатами для прислуги. Общественный договор между элитой и
