Мифы о единорогах. От любимцев Эдема и рогатых химер до чудотворного снадобья и символа любви - Бернд Ролинг

произведении Элиана, где его облик начинает переливаться и меняться. При этом он соответствует некоторым признакам обычного носорога, впрочем не превращаясь в него полностью. Многих читателей Элиана такие неточности привели в замешательство. Тем не менее к труду охотно обращались все великие зоологи раннего Нового времени, особенно к его переводу на латынь, выполненному Пьером Жилем и ставшему, возможно, самым важным источником по нашему вопросу. В дополнение к выразительным сценам охоты, которые мы уже видели у Ктесия, Элиан также сообщает, что с большим трудом добытые рога обезвреживают яд, если из них делать чаши для питья. По его словам, такие рога можно было увидеть на лбу у животных, которые напоминали ослов или лошадей, пользовались большой популярностью в сценических боях и вместе с дикими коровами, слонами, баранами и другими не поддающимися определению существами носились по аренам индийского раджи на потеху публике.

Элиан знает еще одно животное с примечательным рогом, которое местное население прозвало «картазоном»[16]. Возможно, слово произошло от khadgadanta на санскрите, а из него затем получилось персидское kargadan. В Древней Индии так называли обыкновенного носорога. В арабский язык слово перекочевало лишь с небольшими изменениями и превратилось в «каркаддан». Здесь, однако, название — вместе с существом, которое оно обозначало, — получило удивительную собственную жизнь, и сейчас вы поймете почему. «Рогатый зверь» Элиана лишь отчасти напоминал обычного носорога. Животное было не меньше лошади, с гривой, рыжеватого окраса, невероятно проворное. Рог, его самый главный отличительный знак, был черного цвета, витой и очень острый. Кроме того, единорог обладал пронзительным голосом и был необычайно агрессивен, что приводило к частым дракам как между самцами, так и между самками. И только в брачный период животные становились более миролюбивыми, в остальное же время они жили по одиночке. Как утверждал Элиан, единороги этой «разновидности» также попадали на арену местных вельмож, где вынуждены были участвовать во всевозможных боях. Правда, поймать удавалось только молодых животных: ко взрослым особям, диким и невероятно быстрым, было даже не приблизиться.

Охота на единорогов. Гравюра Яна Коллаерта II по рисунку Яна ван дер Страта. 1594–1598 гг.

The Rijksmuseum

Помимо текстов Элиана, в руках многих греческих авторов побывал труд Ктесия. В большинстве случаев они вносили в его рассказ лишь незначительные изменения. Греческий географ Страбон, родившийся в I веке до н. э., в своей 17-томной «Географии», по крайней мере, цитирует путешественника Мегасфена, которому действительно удалось добраться до Индии примерно в 300 году до н. э. Мегасфен подтвердил данные Ктесия: в местной фауне встречались копытные животные, похожие на лошадей, с большим рогом на лбу. Другие авторы — назовем хотя бы Антигона из Кариста с его сборником диковин, датируемым III веком до н. э., или гораздо более известного Флавия Филострата, чья «Жизнь Аполлония Тианского» была написана почти пятьсот лет спустя, — упоминают рогатого осла Ктесия без каких-либо ссылок на дальнейшие источники. Главному герою жизнеописания Филострата, великому мудрецу Аполлонию, тоже как-то повстречался однорогий осел. Сосуды из рогов были эффективным противоядием и, как добавляет Филострат, главным образом принадлежали радже, который также пользовался преимущественным правом охотиться на единорогов.

В Византии это животное по-прежнему упоминалось в средневековых географических трудах. Козьма Индикоплов, живший в VI веке н. э. и в результате многочисленных путешествий написавший христианский труд по топографии, подтверждает, что рассказ Ктесия об Индии нашел свое отражение в христианстве. Козьма предоставляет читателям целый каталог экзотических животных, которые, как утверждалось, населяли эту территорию; «Индия», несомненно, также помогала географу заполнить пробелы в его описании мира, поскольку сам он, вероятно, посещал эту страну не чаще, чем большинство ученых умов до него. Козьма начинает с описания обыкновенного носорога, чьи отличительные черты легко приводят к известному нам существу, за ним следуют жираф, гиппопотам и дикие крупные рогатые животные. Из манускрипта Ктесия Козьма мог почерпнуть особую информацию о единорогах. Оказывается, охота на них была еще менее успешной, чем описывалось ранее. Если во время нее единорога удавалось загнать в угол, то он забирался на скалу и бросался с нее вниз. Как утверждается, с помощью своего рога во время падения он мог маневрировать, что позволяло ему приземлиться невредимым. Как бы Козьма или его первоисточник Ктесий ни представляли себе такую причуду в воздухе, единорогов было не так уж легко убить.

Король, преследуемый единорогом (из серии «Единороги»). Гравюра Жана Дюве. Ок. 1555 г.

The Metropolitan Museum of Art

Но еще до Ктесия на это животное обратил внимание греческий церковный историк Филосторгий, живший в Константинополе в V веке н. э. И хотя его познания о единорогах кажутся несколько размытыми, в его работе можно проследить, как объединялись и интерпретировались с трудом поддающиеся определению характеристики, которые Элиан приписывал этому существу. Филосторгий задается вопросом, какие животные водились далеко на Востоке, вблизи от рая. И сам же отвечает на него — киты, слоны, а также драконы, чьи останки привозились даже в Рим. Водились там и единороги, но имели несколько иной вид, чем мы представляем себе сегодня. Головы этих устрашающих животных украшал рог, но в остальном они имели много общего с антилопами, хотя больше всего походили на драконов, описанных Филосторгием. У его единорогов была голова рептилии с гребнем дракона. Он даже утверждал, что сам наблюдал такое существо на картине в Константинополе. Церковные историки, у кого этот византиец пользовался большим авторитетом благодаря своему монументальному труду, повторяли его описание вплоть до XIV века, вслед за ним ссылаясь на непонятные картины, которые никто никогда не видел.

Моноцерот. Иллюстрация из «Истории животных» Конрада Геснера. 1551–1587 гг.

The New York Public Library Digital Collections

Мы перенесемся еще на пятьсот лет вперед от многогранной для восприятия истории Ктесия и обратимся к работе византийского поэта Мануила Фила. В его поэме с описанием животных, состоящей из 2000 строф и описывающей 102 различных существа, целых 43 стиха посвящены моноцеросу (monoceros) — примерно в два раза меньше, чем дракону, истинному фавориту автора. В тексте о единороге Фил, очевидно, позаимствовал описание картазона (cartazonus), сделанное Элианом: он напоминал носорога, но не был ему идентичен. Рог единорога, изогнутый, витой, острый как нож и, кроме всего прочего, очень увесистый, таил в себе опасность и угрозу для всех других живых существ. Его хвост напоминал хвост кабана; шкура молодых особей была черного цвета и с возрастом приобретала желтый окрас. Фил также подчеркивал, что единороги предпочитали одиночество, держались в стороне от своих сородичей, за исключением брачного сезона.

Первые научные предположения

Прежде чем обратиться к латинской традиции, у представителей которой на протяжении веков