Бражники и блудницы. Как жили, любили и умирали поэты Серебряного века - Максим Николаевич Жегалин
В Крыму в очередной раз доказывают сложность поэтических взаимоотношений. Волошин уверен, что Мандельштам ворует у него книги: так, куда-то пропали итальянский и французский Дант, куда-то пропала и книга стихов самого Мандельштама. Волошин знает, что Мандельштам с братом собираются плыть в Батум, и пишет своему старому знакомому, начальнику феодосийского порта, с просьбой остановить вора и не дать ему уплыть с драгоценными книгами. Как назло, начальник порта получает письмо ровно в тот момент, когда завтракает с Мандельштамом. Мандельштам узнает о содержании письма, вспыхивает и решительно отвечает Волошину:
Милостивый государь! Я с удовольствием убедился в том, что вы толстым слоем духовного жира, простодушно принимаемого многими за утонченную эстетическую культуру, – скрываете непроходимый кретинизм и хамство коктебельского болгарина. <…> Весьма сожалею, что вы вне пределов досягаемости и я не имею случая лично назвать вас мерзавцем и клеветником <…>.
4 августа Мандельштама арестовывают. Нет, не за воровство книг. Крым занят белыми – соответственно, Мандельштама арестовывают по подозрению в принадлежности к партии большевиков (по этой же причине здесь недавно арестовывали режиссера Мейерхольда).
– Вы должны меня выпустить – я не создан для тюрьмы! – кричит Мандельштам, который панически боится быть арестованным.
Что делать? Только Волошин может как-то помочь, он – местная достопримечательность. Знакомые Мандельштама уговаривают Волошина повлиять на дело, он дает себя поуговаривать и милостиво соглашается – понятно, что любой может быть расстрелян по самому нелепому обвинению.
Спустя десять дней Мандельштама выпускают. Надя Хазина ждет его в Киеве – пробраться туда сейчас нет никакой возможности. Мандельштам шлет ей полные любви письма и подписывается «уродцем». Если бы она вдруг появилась перед ним, он бы заплакал.
8 августа умирает Вера Шварсалон. Дочь Зиновьевой-Аннибал и вторая жена Вячеслава Иванова. Иванов потерян. Он больше не может находиться в Москве: мысль об очередной голодной зиме приводит его в ужас. После панихиды по Вере он вместе с дочерью Лидией и маленьким сыном уезжает в Кисловодск, откуда через месяц уедет в Баку – дикий город, где раз в месяц одно племя режет другое, где воздух черен от нефтяной копоти, где ветры срывают вывески магазинов и выворачивают деревья, но зато там нет снега и оттуда проще сбежать.
Из Баку в Петербург приезжает бывшая возлюбленная Гумилева Лариса Рейснер. Она служит комиссаром и даже принимала участие в боевых действиях на одном из фронтов Гражданской войны. Здоровая, сытая, хорошо одетая, она приходит к Анне Ахматовой – что-то спросить про Гумилева.
Ахматова уже третий месяц работает библиотекарем, за что ей дают комнату. Вместе с Ахматовой живет и вышедший из больницы Шилейко: она не смогла бросить его больным. Рейснер видит, что положение обоих крайне бедственное: нет ни денег, ни еды. Тем же вечером Рейснер присылает Ахматовой мешок риса. Та пару раз готовит кашу, а все остальное раздает соседям, дети которых больны дизентерией.
В конце сентября Союз поэтов чествует Кузмина.
– Дорогой Михаил Алексеевич, сегодня я должен приветствовать вас от учреждения, которое носит такое унылое казенное название «профессиональный союз поэтов», – начинает Блок. Далее говорит о том, что цель Союза – позаботиться о таких, как Кузмин, защитить, накормить, уберечь.
– Потерять поэта очень легко, но приобрести поэта очень трудно; а поэтов, как вы, на свете сейчас очень немного.
Блок знает, что Кузмин обладает свойством отдавать свой паек первому встречному и угощать случайных гостей всем, что найдется в доме. Кузмин заметно сдал: состарился, похудел. Он бесконечно работает, пишет целыми днями, но прожить на эти деньги невозможно.
По Петрограду потихоньку распространяется книжечка с порнографическими стихами Кузмина – она издана на правах рукописи, не пропущена цензурой, не подписана, но все понимают, чьих это рук дело. Стихи иллюстрированы пикантными картинками художника Милашевского. Читатели открывают книжечку и краснеют.
Писатель Ремизов дарит Кузмину «жалованную грамоту» – как «кавалеру и музыканту ордена Обезьяньего Знака». «Обезьянья великая и вольная палата», или, на революционный манер, ОБЕЗВЕЛВОЛПАЛ, – придуманная Ремизовым игра, мир, которым правит обезьяний царь Асыка. Будто бы пародируя большевиков, Асыка издает указы, декреты и манифесты. Ремизов сбегает в вымышленное обезьянье царство из мира реального и зовет с собой остальных, раздавая звания князей и кавалеров.
15 октября 1920 года. Мокрый снег. Николай Гумилев ведет ничего не понимающую Ирину Одоевцеву по пустой темной улице.
– В ночь с 14 на 15 октября родился Михаил Лермонтов! И мы идем служить по нему панихиду.
Заходят в Знаменскую церковь – темно, холодно, по углам жмутся одетые в лохмотья голодные старухи. Гумилев находит священника – ряса надета поверх гражданской одежды, чтобы в случае чего быстро снять.
И вот панихида: старухи поют, священник молится, Одоевцева держит свечку, Гумилев стоит на коленях и крестится. Красиво, таинственно, странно.
Тем же вечером Гумилев и Одоевцева устраивают маленький кавказский пир: пьют бузу, едят приготовленный в печке шашлык. Гумилев смотрит на мерцающие угли, на догорающий огонь и вдруг говорит о том, что конец его будет страшным: он видел сон и после этого сна проснулся с твердым ощущением скорой смерти.
– Скажите, вы не заметили, что священник ошибся и вместо «Михаил» один раз сказал «Николай»?
Одоевцева качает головой – не заметила.
– Ну, значит, я ослышался, мне почудилось, – Гумилев чувствует какую-то неловкость, замолкает.
Ноябрь
Гумилев продолжает вести себя крайне рискованно: крестится, когда видит церковь, открыто говорит о том, что он монархист, и всячески намекает на свою контрреволюционную деятельность.
– Смерть действительно играет огромную, иногда решающую роль, в славе поэта. Героическая смерть может поставить поэта на пьедестал. Я очень надеюсь, что Бог услышит мои молитвы и пошлет мне достойную, героическую смерть. Но не сейчас, конечно. Лет так через пятьдесят. Не раньше, – однажды говорит он Одоевцевой.
Вернувшийся в Петербург Мандельштам поселяется в ДИСКе. Писатели и поэты живут странной коммуной: у каждого своя комната (позолота, лепнина, мрамор), комнаты отапливаются буржуйками. Есть ванная, в которую нужно записываться заранее и ждать очереди. Раз в неделю приезжает парикмахер. По вечерам все собираются в зеркальной гостиной – лекции, концерты, диспуты. После лекций играют или устраивают безумную кучу-малу. Гумилев играет в догонялки со своими учениками, все хохочут. К гостиной примыкает столовая – днем здесь назначают деловые и любовные свидания. Кормят скверно, но зато иногда бывают пирожные. Мандельштам тратит на эти пирожные все, что у него есть.
Поэты и писатели разных возрастов, направлений, вероисповеданий и политических убеждений живут вместе – сплетни, интриги, ссоры и любовные переглядки. Те, кто наблюдает за ДИСКом со стороны, называют это место не иначе
