Академия наук на службе России - Арсений Александрович Замостьянов
В том же деле Сената, в котором находится доношение Красильникова и Курганова и постановление Сената 22 мая 1761 г., сохранились известия об участии Ломоносова в последующих суждениях Сената о тех же астрономических экспедициях.
5 июня 1761 г., т. е. уже после того как состоялись наблюдения не только в Сибири, но и в Петербурге, Ломоносов был «впущен» на заседание Сената, «и от собрания Правительствующего Сената приказано, чтоб отправленных в Сибирь для наблюдения прохождения Венеры через Солнце профессора Попова и адъюнкта Румовского возвратить немедленно и взять от них надлежащие о той планете примечания и под именем их напечатать, а их немедленно отправить к назначенному делу». Но спустя два дня то же постановление, видимо, было пересмотрено, так как в журнале Сената 7 июня 1761 г. читаем: «Призыван был советник Ломоносов, которому из собрания Правительствующего Сената приказано, чтобы отправленных из Академии в Сибирь обсерваторов надворного советника Попова и адъюнкта Румовского возвратить из Сибири. И по приезде велеть чинимые ими маия 26 числа важные обсервации для чести Российского государства издать свои диссертации. И на возвратном бы пути учинить приготовления, подлежащие до географической экспедиции, дабы как они отсюда паки отправлены во оную будут, то ни в чем остановки не было».
Нельзя не заметить, что в редакции второго постановления видна рука Ломоносова, который, принимая близкое участие в организации астрономических экспедиций, не оставлял, конечно, забот и о географических экспедициях, которые пришлось временно отложить; ввиду окончания астрономических экспедиций было своевременно вспомнить о географических и использовать обоих возвращавшихся из Сибири обсерваторов для предстоящих им новых путешествий…
Наблюдения над прохождением Венеры, сделанные в Петербурге А. Д. Красильниковым и Н. Г. Кургановым, были использованы Ломоносовым для его работы «Явление Венеры на Солнце, наблюденное в Санктпетербургской Имп. Академии Наук маия 26 дня 1761». В этой работе, как известно, Ломоносов первый отметил существование атмосферы вокруг Венеры. Брошюра Ломоносова (4°, 16 стр. с табл.) вышла по-русски в июле 1761 г.; позднее появился ее немецкий перевод.
В распоряжении Ломоносова вскоре оказался и тот мемуар о наблюдении прохождения Венеры через Солнце, который был доставлен в Академию Шаппом д’Отерошем, приехавшим в Россию для этих наблюдений в феврале 1761 г. и своим приездом вызвавшим, как уже отмечено выше, волнения не только в Академии, но и в правительственных кругах. Несмотря на это, русское правительство и Академия Наук оказали французскому астроному полное содействие в его работе. Наблюдения д’Отероша, произведенные в Тобольске, в виде особого «Extrait des principales observations faites à Tobolsk sur le passage de Vénus sur le Soleil le 6 Juin 1761», были доложены на Конференции Академии Наук 24 августа 1761 г. 27 Позднее поступили наблюдения и сообщения русских обсерваторов Попова и Румовского, к сожалению, неудачные; об участии Ломоносова в их обсуждении и последующем издании работы Румовского можно читать в известных трудах, посвященных Ломоносову, Попову и Румовскому.
Анатолий Луначарский
К двухсотлетию Всесоюзной Академии наук
Основание Академии Наук, в начале носившей название Санкт-Петербургской, тесно связано со всеми реформами Петра Великого.
В настоящее время смысл реформ Петра Великого совершенно ясен. Достаточно известно, что реформы эти подготовлялись уже в предыдущее царствование и находили свое логическое продолжение в дальнейшей политике российского самодержавия, хотя иногда и были перебои и искажения.
От таких перебоев и искажений не могли быть свободны и реформы самого стремительного и самого прямолинейного из преобразователей – Петра.
Российское самодержавие являло собою, конечно, прежде всего центр сил и основную форму организации господствующих классов страны. Однако дело не об’стояло очень просто внутри самих господствующих классов, различные слои в них вели между собою немалую борьбу.
Анатолий Луначарский
Старый, главным образом, феодально-земледельческий уклад с примесью некоторых форм сравнительно мелкого торгового капитала, более азиатского, чем европейского типа, сталкивался в своих интересах с тенденциями нового торгового капитала, постепенно выраставшего из мелочных оборотов, начинавшего заглядываться на выходы к морям, на использование транзита между Европой и Азией, и не только на более или менее широкий обмен отеческого сырья на европейскую продукцию, но и на постепенный переход к самостоятельной обработке сырья.
Политически торговый капитал как будто не играл значительной роли, но экономически он становился все более важным колесом в государстве. Однако же, влияние верхних прослоек купечества и сколько-нибудь втянувшейся в торгово капиталистические предприятия знати не могли сами по себе так стремительно и революционно вывести государство из равновесия как это мы видим при Петре. Для понимания внутреннего смысла реформ Петра надо еще учесть интерес самодержавия, как такового. Это вовсе не значит, чтобы персона царя, его династия, двор или даже бюрократия выделялись бы нами в качестве какого-то самостоятельного класса. Вовсе нет. Они конечно являются костью от кости и плотью от плоти господствующих классов вообще, но они составляют главный штаб этих классов. При низком развитии общественности в России они представляли собою, конечно, людей, в общем обладавших наиболее широким горизонтами, наиболее осведомленных о международных отношениях и внутренних нуждах страны, которой они правили.
Не бог весть, как глубока была эта осведомленность и не бог весть, какой мудрящей являлась политическая мысль этого штаба, но тем не менее одно было для него всегда ясно: необходимость держать колоссальную вотчину российскую в полном подчинении господствующим классам, защищать ее в то же время от хищнических поползновений господствующих классов соседних держав. Военные соображения рядом с соображениями полицейского характера невольно были доминирующими соображениям этого главного штаба. И вот тут с полной очевидностью для всех мало-мальски мыслящих людей выяснились преимущества западной торгово-промышленной культуры, даже в чисто военном отношении. Петр Великий воевал много и сравнительно счастливо, результаты его войн (далеко, однако, не безусловно удачных) уже сами об’яснялись во время введенными преобразованиями военных сил страны на суше и на море. Нет никакого сомнения, что если бы реформы эти производились с меньшей стремительностью и натиском, чем сделано это было Петром, то страна опоздала бы и несомненно была бы тяжело изувечена тем или другим из своих соседей.
Но
