И море, и Гомер – всё движется любовью… - Евгений Михайлович Голубовский
– В первые послевоенные годы отец водил меня с собой по книжным развалам, по букинистическим магазинам. Его вкусы не стали определяющими потом в моем собирательстве. Он искал дореволюционные издания русской классики, старую приключенческую литературу. Но прежде всего, пытался найти книги из своей довоенной библиотеки, как я понимаю, сугубо технической, где на книгах стояла печатка: «Инженер Михаил Евсеевич Голубовский». Книг пять он нашел. Остальные были то ли пущены на растопку в трудные годы оккупации Одессы, то ли осели где-то в чужих собраниях.
И всё же эти воскресные прогулки по букинистическим магазинам определили и мои маршруты, когда в старших классах школы я увлекся русской поэзией.
Так за шестьдесят лет сложилось моё собрание русской поэзии XX века, есть книги с автографами, есть просто редкие книги. А начиналось собрание, по сути, ещё в школе – в десятом классе. Я ходил по улицам Одессы и бормотал про себя строки раннего Маяковского – «Лиличке, вместо письма…» Мне казалось, что я всё знаю о любви поэта, о трагедиях поэта, об его друзьях и врагах. Но меня уже не устраивали бесчисленные советские переиздания, где даже лирика была цензурирована. И я начал заходить в букинистические магазины (тогда их в Одессе было несколько!) в поисках первых сборников Маяковского, тех, что он выпускал, редактировал сам. Так началось увлечение футуризмом, которое пронёс через долгую жизнь, так втянулся в чтение, осмысление Велимира Хлебникова (его вообще в послевоенные годы не издавали), затем пришла пора взахлёб читать, бормотать Бориса Пастернака…
Сегодня, вспоминая, как складывалось моё книжное собрание, я, естественно, назову «первыми кирпичами» пятитомник Велимира Хлебникова, собранный мной по тому в течение нескольких лет, книгу Владимира Маяковского «Мистерия Буфф» 1918 года, Петроград. Скоро-печатня «Свобода». На книге автограф: «Дорогому сорежиссёру В. Маяковский».
Как я позже выяснил, первая постановка «Мистерии-Буфф» была осуществлена в Петрограде Всеволодом Мейерхольдом и Владимиром Маяковским как сорежиссёрами. Так что Владимир Маяковский подарил книгу Всеволоду Мейерхольду.
И, естественно, литографированные сборники Алексея Крученых и Велимира Хлебникова…
– В какое время формировался основной массив Вашего собрания, как менялась тематика и принципы его формирования?
– Наиболее активно библиотека пополнялась в 60-е – 80-е годы.
Начав с увлечения футуристической поэзией, я не мог пройти мимо русского акмеизма – Н. Гумилева, А. Ахматовой, О. Мандельштама, а потом в круг интересов вошли и русские символисты, начиная с первой книги Александра Блока «Стихи о Прекрасной даме», изданной в 1905 году.
Так началось собрание, которое, очевидно, завершают все прижизненные сборники Иосифа Бродского, радовался, когда удалось найти самый первый, изданный в США, когда поэт был в ссылке.
Постепенно поэзия обрастала и прозой. Как можно представить Андрея Белого без романов «Петербург» и «Серебряный голубь». Константин Вагинов начинал как поэт, но его короткие романы, такие, как «Бомбочада» и «Козлиная песнь», уверен, могут украсить любое книжное собрание. Илья Эренбург прежде всего считал себя поэтом, но без «Хулио Хуренито» или романа «Рвач», изданного в Одессе в 20-е годы, русскую литературу XX века я уже не могу представить.
Конечно же, параллельно собирались книги по искусству, современная поэзия и проза, книги, связанные с историей, культурной жизнью Одессы. Кстати, «одесская полка» в собрании поэзии XX века достаточно интересна. Я бы начал её с пяти альманахов, вышедших в 1914–1917 годах, среди которых наиболее редкие «Авто в облаках», «Шелковые фонари», «Чудо в пустыне».
И конечно, назвал бы книги, вышедшие в одесском издательстве «Омфалос», во главе которого стояли поэт, литературовед Михаил Лопатто и поэт, художник Вениамин Бабаджан.
– Каковы были основные источники поступления книг (графики)?
– Как я уже упоминал, букинистические магазины, а их в Одессе в 50–60-е годы было несколько. Староконный рынок в Одессе представлял собой огромный книжный развал (К счастью, он существует и до сих пор, но уже, правда, не тот размах и не то качество). Естественно, знакомство с библиофилами, с которыми чаще обменивались, чем покупали у них книги.
Дружба с художниками постепенно вылилась в собрание живописных и графических работ. Причем, не только одесских, но и московских. Сегодня, к примеру, всё знают Дмитрия Краснопевцева как одного из значительнейших художников московского нонконформизма. Но он был и увлеченным библиофилом. Я бывал в его мастерской, и в одном из разговоров, он попросил меня поискать в Одессе «Цветочки» Франциска Ассизского. Через какое-то время я нашел мусагетовское издание «Цветочков Франциска Ассизского» и в очередной приезд в Москву с радостью вручил художнику желанную книгу. Он преобразился на глазах. Я был не менее счастлив, получив от Дмитрия Краснопевцева в подарок одну из его работ…
– Как складывалась в эту эпоху библиофильская жизнь Одессы (букинисты, собиратели, книговеды)?
– В те годы в Одессе было много библиофилов, и были прекрасные книжные собрания. Я помню директоров и приёмщиков букинистических магазинов за многие годы. Один из них, Никита Алексеевич Брыгин, написал книгу о своей работе – «Как хлеб и воздух», а позднее он стал создателем и первым директором Одесского литературного музея.
Но живым центром общения стал букинистический магазин на Греческой площади, когда директором была Валентина Ивановна Меленчук, а приемщицей – Ирина Михайловна Дробачевская. Именно там и были проведены первые заседания одесского клуба книголюбов, позже перешедшие в Дом ученых и ставшие там Секцией книги. Помню первые заседания, где библиофил М. Шаргородский показывал свою коллекцию книг и документов о Наполеоне, а библиограф Одесского университета В. С. Фельдман знакомил нас с фантастическим книжным богатством, принадлежавшим семье Светлейшего князя М. С. Воронцова, хранившимся в университетской библиотеке…
Библиофилы, ставшие за эти годы друзьями, раз в месяц собирались на домашние посиделки друг у друга. И тогда разговоры были ещё более острыми и доверительными.
Пожалуй, не было известного писателя, деятеля культуры из приезжавших в Одессу, кто бы ни посетил Секцию книги Дома ученых. Подробно об этом написал в своей книге «Летопись библиофильского содружества» Сергей Зенонович Лущик.
– Запомнились ли Вам какие-то крупные или наиболее значимые поступления в Ваше собрание?
– Конечно, запомнились. Такое не забывается! Многие годы я поддерживал дружеские отношения с писателем Сергеем Александровичем Бондариным, потом, после его кончины, и с его женой Генриеттой Савельевной Адлер. Замечательный массив книг, документов из собрания С. А. Бондарина его вдова передала в дар Одесскому литературному музею. Хоть Бондарина в послевоенные годы арестовали, Генриетта Савельевна сумела сохранить все рукописи, письма, автографы, книги. После того, что Литературный музей забрал «одессику», Генриетта Савельевна предложила мне просмотреть оставшуюся поэтическую часть библиотеки. Десятка два книг привез я из Москвы в Одессу. Но каких книг! Среди них
