На крыльях любви. История создания метода Тета-исцеления - Гай Стайбл

После этого меня перевели в зону полукарантина. Впервые с начала госпитализации Гаю можно было не надевать защитный костюм, приходя ко мне в палату. Увидев его рядом, я первым делом сообщила, что нахожусь в ужасном месте, где стала жертвой заговора, и что меня точно прикончат, если только я вернусь в зону карантина. Впечатление создавалось такое, будто я совсем потеряла разум.

Я сказала, что он должен сию же секунду отвезти меня наверх, где мне назначен прием у врача, с которым мы должны обсудить мое дальнейшее лечение. Гай мне не поверил, это вывело меня из себя, и я с размаху ударила его по лицу два раза.

Это уже был явный перебор, поэтому Гаю вместе с сестрами пришлось меня держать, пока мне вкалывали успокоительное.

Видимо, такие припадки ярости вполне типичны для людей, только что переживших менингит; сотрудники больницы были морально подготовлены к подобным эскападам, чего не скажешь о самом Гае.

Гай

Я знал, что Вианна проходит через ужасное испытание, но я не знал, что именно с ней происходит. После того как она ударила меня по лицу, я решил, что теперь мне лучше оставаться с ней на ночь, чтобы ей было спокойнее и чтобы выздоровление шло легче. Заведующий отделением, который, к счастью, говорил по-английски, дотошно расспросил меня, выясняя, нет ли у меня каких-либо инфекционных заболеваний.

Главные врачи больницы сообщили нам, что, по идее, Вианна уже может выписаться из больницы, но все же стандартное лечение от менингита предполагает 14-дневный курс антибиотиков внутривенно, что обеспечивает полную победу над инфекцией. Они сказали что-то и по поводу авиаперевозчиков, которые якобы могут не допустить нас на борт. Я до сих пор не знаю, правда ли это, или они просто хотели быть уверены, что тот конкретный штамм вызвавшей менингит бактерии полностью под контролем.

Ночи я проводил на складном стульчике. Я проклинал его последними словами и в то же время благословлял его, думая, что, если понадобится, я всегда смогу спать и на полу. Мне выдали одеяло, и я осознал, как это здорово, что я вырос на ранчо и, когда надо, вполне мог вернуться к спартанским условиям. Днем я брал такси, ехал в отель, где принимал душ, быстро стирал в раковине свою одежду и оставлял ее сушиться в комнате до следующего дня. Купив кое-чего съестного в кафе, я возвращался в больницу. Я научился проносить еду в палату к Вианне, поскольку то, чем ее там кормили, по вкусу и консистенции напоминало жеваную бумагу. Иногда я просто спускал больничную еду в туалет, чтобы сестры подумали, что Вианна ее съела.

Сама Вианна все еще была измотана, ее голова пребывала в затуманенном состоянии, но после первой недели болезни она довольно быстро пошла на поправку. Два раза в день ей ставили капельницу – раствор антибиотика был в старых стеклянных бутылках, допотопные иглы вызвали флебит, обе руки от самых пальцев до середины предплечья были покрыты желтыми, черными и синими пятнами, и каждый раз сестрам было все труднее и труднее найти вену.

Я не находил себе места и был расстроен; несмотря на языковой барьер, я прекрасно чувствовал раздражение и неприязнь, исходившие от медицинского персонала. Не стоит забывать, что дело было во время президентства Буша, тогда многие европейские либералы негативно относились к американской политике. В целом надо сказать, что там нам повстречались и отзывчивые, и грубые люди – впрочем, как и в любой больнице. Я вел себя предельно вежливо, как можно чаще улыбался и вообще старался походить на бедного промокшего щенка. Больше всего я страдал от прихода уборщиц, ведь мне приходилось исчезать из комнаты каждый раз, когда они принимались стерилизовать помещение. Вернуться обратно после этой процедуры было не всегда легко, ведь это отделение работало в режиме частичного карантина, поэтому меня нередко останавливали и начинали задавать вопросы на итальянском, чтобы выяснить, кто я такой. Врачи здорово нарушали правила, позволяя мне находиться вместе с Вианной, и я им за это благодарен.

У Вианны были периодические панические атаки, с которыми было довольно сложно справиться. Ей прописывали корень валерианы, а его действие было очень непродолжительно. И все это длилось целых две недели.

Вианна

Поразительно, что божественное вмешательство не оставляло меня в эти трудные дни, я получала сигналы, говорившие мне о том, что со мной все будет в порядке. Я знала, что на духовном уровне со мной произошло что-то невероятно важное и что мне предстоит вернуться в свое прежнее состояние, чтобы из него уже перейти на более высокую стадию в интуитивном целительстве. Меня не покидало чувство, что мне предстоит начать все с начала.

Физически я как бы вернулась в младенческое состояние. Я не могла стоять, не могла сама сходить в туалет, мне было трудно есть. Я вышла из инфекционного отделения искалеченной и ощущала себя так, будто претерпела полную перезагрузку.

Первое, о чем я попросила Гая, – это чтобы он принес мне звукозаписывающее устройство. Мне хотелось наговорить на диктофон все, что произошло со мной, когда я была в коме, ибо мне хотелось сохранить это в памяти. Я вступила в контакт со своими американскими докторами, чтобы они были в курсе моих дел и разработали план лечения, когда я вернусь домой.

Пока я пребывала в коме, сестры закрутили мои волосы в пучок. Через несколько дней волосы так спутались, что Гай провел не один час, пытаясь их расчесать, чтобы спасти хотя бы часть моей шевелюры.

В течение этого ужасного времени Гай старался быть как можно более терпеливым и со мной, и с работниками больницы. Наверное, он боялся, что со мной что-то может произойти, если он оставит меня одну.

И все же ситуация постепенно улучшалась. Так, нами занимался англоязычный врач, способный объяснить мне, что происходит. Он был очень приятным человеком и относился ко мне с уважением.

В конце концов две недели, отведенные приему антибиотиков, закончились. Момент, когда меня вывезли из больницы на свежий воздух, был для меня все равно что освобождение из тюрьмы. Свежий зимний ветерок ласкал мне лицо. Стояла моя любимая пора года – приближалось Рождество. Я собиралась ехать домой…

Гай

И снова Вианне удалось обмануть смерть, убежать из тьмы отчаяния, восстать из пепла, как птица феникс, заново вдохнув огонь жизни в свое тело.

Дорога домой тревожила нас страшно, мы оба впали