Игра в городки - Юрий Николаевич Стоянов
Каждый понедельник после премьеры „Городка“ в нашей школе наступает черный день для учителей. Дети легко переняли и усвоили эту чудовищную манеру говорить „как Модест“. Когда их вызывают к доске – они закатывают глаза, трясут головой и говорят на нелепом языке, придуманном товарищем Стояновым. Они так „изъясняются“ и друг с другом, и что самое страшное – понимают друг друга. Вирус „модестовщины“ поразил одинаково как старшие, так и младшие классы!
Помогите нам, пожалуйста! Уберите Модеста с наших экранов и верните русскую речь в наши классы! „Городок“ выходит в эфир после программы „Вести“, в которой показывают Бориса Николаевича Ельцина, нашего президента. Вы считаете нормальным их сосуществование на одном и том же канале? Мы – нет!»
Наш второй оператор Рома с веселой фамилией Замогильный так прокомментировал это письмо:
– Нормальное сосуществование, вполне логичное. Я их иногда даже путаю…
Модест родился в 1999 году в «Городке № 67» на пятнадцатой минуте программы.
Роды Модеста были тяжелыми… Мы снимали сюжет о профессоре-археологе, которому рабочий экспедиции приносит найденный в земле зуб. И вот этот рабочий у меня никак не придумывался, не получался. У нас в «Городке» был такой внутренний термин «НАШ человек», с ударением на первом слове. Все странные, непохожие на других, с дурацкими походками… Смешные люди считались НАШИМИ. Так вот этот рабочий был не нашим человеком. Просто ходить и говорить слова в надежде на финальную шутку – я ненавижу. И я измучил всех на площадке и уже был готов отменить съемку. Я перемерил все парики, переклеил все усы и бороды из сумки гримера, перепробовал говорить со всеми акцентами, но ничего не получалось! Илюша предлагает:
– Юрик! А, может, он голубой? Попробуй!
– Кто? Рабочий?!
– Ну да! А что, голубыми бывают только артисты балета? Получится неожиданно, небанально…
Я попробовал. Странная история начинала вырисовываться. К профессору приходит рабочий с лопатой и вроде как заигрывает с ним. Чего-то совсем не то и не туда!
Илья говорит:
– Нет, Юрик! Не катит! Это же скетч про то, как работяга хочет получить от профессора денег, а не самого профессора!
Когда у артиста что-то не получается, худший выход из положения – это рассуждать, обсуждать и теоретизировать. Нужно просто пробовать, репетировать. И все. И я продолжал чего-то изобретать и вдруг услышал чье-то бурчание:
– Задолбал уже с этой обезьяной!
– Почему с обезьяной? – спросил я.
– Не знаю! – ответил наш оператор-постановщик Митя Медведев. – Но задолбал реально!
…Наверное, слово «обезьяна» и послужило толчком. И стараниями всей группы постепенно, как фотобумага в растворе, стал «проявляться» смешной «НАШ человек». Но имени у него пока не было.
– А как его зовут? Нужно ему имя придумать, – обратился я ко всем, кто был на съемочной площадке.
И Саня Сутковецкий, который позже стал нашим следующим оператором-постановщиком, предложил:
– Его зовут Модест.
– Почему Модест, Саня?
– Потому что такое чмо могут звать только Модестом!
Это имя настолько не подходило и все в нем настолько не соответствовало персонажу, что оно странным, парадоксальным образом прижилось. Приклеилось к нему. Именно на той съемке я придумал грим и костюм Модеста, его походку и манеру говорить.
Лучше всего у Модеста получалось рекламировать что-нибудь. Он был таким же убогим и несчастным, как наша реклама того времени. Вообще, Модест стал нашей палочкой-выручалочкой в сложных ситуациях. Не получается сюжет про судью? Не вопрос! «А давайте судьей будет Модест!» – предлагал кто-нибудь, и сюжет оживал и становился смешным. Так же было и с корабельным коком, и с инструктором по выживанию, и со многими другими…
Прошло четыре года с тех пор, как «Городок» прекратил свое существование. Я с семьей улетал куда-то на отдых. В аэропорту вокруг меня все время крутились два казаха, но никак не решались подойти. Я первым сделал шаг навстречу:
– Ребята, вы, наверное, хотите сфотографироваться?
– Да, конечно, если можно!
– Можно-можно.
Сфотографировались. Один из них пожал мне руку, похлопал по плечу и сказал:
– А я вас сразу узнал! Если не ошибаюсь, Рудольф?!
Пока мы летели в самолете, я все думал: «Почему Рудольф? Какой Рудольф?» А потом понял: «Наверное, помнят, что я играл человека с каким-то странным именем, а с каким именно забыли. Так что Рудольф – это, видимо, Модест!»
Я соскучился по этому человечку. Может быть, когда-
нибудь удастся еще раз обратиться к зрителям со словами: «Датуйте! Миня овуд Модэт!» – что переводится на человеческий как «Здравствуйте! Меня зовут Модест!».
Эта несмешная «скрытая камера», или Неприкольные «приколы»
Если вы попытаетесь узнать из интернета что-нибудь про «Скрытую камеру», то он предложит вам видеонабор из разоблачений коррумпированных чиновников, пикантных фрагментов интимной жизни звезд и политиков и даже проведет экскурсию по женской бане в субботу. Если же вы наберете хештег «приколы», то перед вами откроются миллионы видеорозыгрышей и подстав, смешных и не очень, любительских и профессиональных, наивных и циничных. А ведь само понятие «прикол» применительно к скрытой камере придумали именно мы – еще в 1993 году…
В одном незамысловатом «Приколе» я по сюжету сидел в люке, на крышке которого стоял «милиционер» и просил прохожих встать вместо него на люк и не дать оттуда выбраться воришке, а он пока сгоняет в отделение за подмогой. Шахта, в которой я «прятался», была меньше квадратного метра, я в ней еле поместился. У меня был монитор, чтобы я видел все происходящее наверху. По ногам бегали крысы. В люке была маленькая дырочка, через которую меня слышали люди. Я умолял их сойти с люка и отпустить меня как случайно, невинно пострадавшего. Один тип задал мне вопрос: «Где чалился?» Я замялся с ответом. Тогда он взял пакет молока и медленно вылил его в дырочку прямо мне на голову. Это в передачу вошло. А когда он услышал, что я о нем думаю (а я в выражениях не стеснялся), то он у прохожих на виду помочился на люк, стараясь попасть в отверстие. И, надо сказать, у него это получалось! Это в передачу, естественно, не вошло…
Мы сняли около восьмидесяти «Приколов». Много это или мало? Для фанатов «Городка» – мало. Не в обиду нам с Олейниковым будет сказано, это была для них, может быть, самая любимая рубрика в передаче. Для нас – много. Очень много! Самая трудоемкая, «кровавая», нервная и непредсказуемая часть работы. На съемки всех игровых сюжетов мы тратили четыре – пять дней, а на четыре минуты «Приколов» уходило две полноценные съемочные смены без всякой гарантии результата. В любое время
