Королев. Главный конструктор - Мария Стефановна Бушуева
Королев всегда умел даже во время вспышек раздражения, отделив от своего «я» бурно реагирующую его часть, оценить ситуацию. И сейчас, продолжая возмущаться, сканировал мысленную реакцию начальника: двадцатисемилетний выскочка, протеже Тухачевского, получивший благодаря ему два ромба[42] на петлицах, конечно, надеется меня сместить и возглавить РНИИ.
– Нам нужно все подготовить к приезду сотрудников ГДЛ, – наконец проговорил Клейменов, – некогда сейчас заниматься отдельно каждым. Хороший руководитель из плохого рабочего сделает передовика. Если не выполняют приказов, это исключительно ваша вина. Плохо работаете с кадрами вы, товарищ Королев! РНИИ, зарубите себе на носу сразу, – не маленький ГИРД.
По рекомендации Тухачевского Совет труда и обороны 31 октября 1933 года утвердил постановление об организации Реактивного научно-исследовательского института (РНИИ), объединяя московский ГИРД и ленинградскую ГДЛ. Королев был назначен заместителем начальника института – Ивана Терентьевича Клейменова, недолго до этого руководившего Газодинамической лабораторией. Еще ранее Королев пытался официально подчинить ГИРД военному ведомству через Осоавиахим – надеялся на дальнейшую помощь Тухачевского.
– Вы сами, Сергей Павлович, активно боролись за объединение ГИРДа с ГДЛ в один институт. Так почему сейчас ставите мне палки в колеса? – устало спросил Клейменов, показывая интонацией, что разговор с заместителем окончен.
Действительно, окрыленный взлетом первой жидкостной ракеты, Королев уже не просил, а требовал у ЦС Осоавиахима ускорения разрешения вопроса с организацией Реактивного института. А до разрешения «Немедленно отпустить ГИРД необходимые средства на постановку научно-исследовательской работы и, в частности, на постройку первой опытной серии ракет и испытание их (на это нужно до 30 000 руб.). Работы вести, учитывая и мирное применение ракет»[43]. Во властном тоне записки уже проступает будущий Королев – Главный конструктор.
Разумеется, постановлению об организации Реактивного института предшествовала бюрократическая заминка: сложности возникли на этапе резолюций наркома К.Е. Ворошилова и председателя Совета народных комиссаров В.М. Молотова. Ворошилов был не против института, но с приказом не спешил. Не торопился с решением и Молотов, зная, что Ворошилов своего заместителя и любые его предложения не сильно жалует. Тухачевский медлить не любил и обратился к Н.В. Куйбышеву, возглавлявшему Военно-морскую инспекцию. Тот сделал вывод, что такой институт, конечно, необходим, но…
– Но переадресуем его Народному комиссариату тяжелой промышленности. Их авиапромышленному управлению. И Ворошилов будет спать спокойно. Серго возьмет. Ему польстит, что институт такого профиля – первый в мире.
– Да, Орджоникидзе только выиграет, – согласился Тухачевский. – Институт займется военной ракетной техникой. Два-три ракетных удара – и не было бы адской кронштадтской бойни, зачистили бы мятежников за несколько минут. Перевооружение армии назрело!
– Назрело, – согласился Куйбышев. – Вы правы, Михаил Николаевич.
– Теоретическая и практическая разработка реактивного движения для использования ракет в различных областях военной техники и народного хозяйства – вот главная задача нового института.
– Согласен.
Подсуетились и передали РНИИ здание срочно выселенного Всесоюзного института сельскохозяйственного машиностроения. Гирдовцы с Садовой-Спасской перебрались в Лихоборы. И название местности точно определило судьбу ведущих сотрудников нового института.
Руководство Осоавиахима, прощаясь, наградило многих гирдовцев ценными подарками. Сергею Павловичу подарили серебряный портсигар с выгравированной надписью: «Организатору и руководителю ГИРД инженеру С.П. Королеву от Президиума ЦС ОАХ СССР. 23 ноября 1933 г.».
* * *
Хотел ли Королев стать сам начальником РНИИ? Биографы об этом умалчивают, обнаруживая, возможно и ошибочно, такие амбициозные планы лишь у инженера Андрея Григорьевича Костикова, того самого, что пришел в ГИРД почти перед его слиянием с ГДЛ и успел еще в подвале на Садовой-Спасской сотворить себе из Королева кумира. Приехавшего ленинградца Глушко он возненавидел со всей страстью, на какую был способен, – и Костиков, и другие гирдовцы посчитали высокомерного красавца-двигателиста главным врагом Королева: поговаривали, что в кулуарах Глушко презрительно отзывается об окислителе-кислороде, который, по решению Королева, использовали в двигателях, и говорит весьма снисходительно о всей работе ГИРДа.
Как-то Королев и Клейменов вызвали Костикова:
– Андрей Григорьевич, нужно за пять часов израсходовать 150 000 рублей.
– А как израсходовать? – испугался Костиков
– Как хотите. – Королев сурово насупил брови, но глаза его искрились таимым смехом. – Покупайте все, что угодно. Можете и в ресторане прокутить.
Клейменов улыбнулся.
– Нет, – еще сильнее заробел Андрей Григорьевич, – дело вы поручаете мне какое-то неправильное, сомнительное, сумма очень большая. На что ее можно потратить, да еще всего за пять часов, никак не пойму.
– Да на станки, – обрубил его сомнения Королев, – что тут непонятного!
Едва Костиков вышел, он сказал, смеясь:
– Неплохой сотрудник, не без способностей, сильный математик, к тому же верный партиец… Но больно внушаемый и подозрительный, во всякую дурь верит. Решил, наверное, что хотели его проверить как коммуниста.
– А вы тоже, Сергей Павлович, – сказал Клейменов, – попридержали бы свой острый язык в кабинете начальника. Хотите, чтобы предложение прокутить институтские деньги дошло до парткома?
* * *
Сергей Павлович, человек рефлексивный, умел трезво и точно оценивать не только чужую деятельность, но и свою.
Опыт в ГИРДе, возникшем на пустом месте в холодном подвале – и созданные там первые советские ракеты, пусть еще очень несовершенные, но первые! – показали: это он, Королев, сумел организовать работу коллектива и фактически основать новую отрасль на пустыре! Ему явственно открылось: он не только конструктор, не только инженер, не только пилот, он – руководитель и организатор. И на этом поле ему не будет равных.
И нельзя исключить, что, способствуя объединению с ГДЛ, где до этого он побывал и оценил огненные разработки «Гефеста»-Глушко, Сергей Павлович не увидел себя во главе института. Это естественно вытекало из его предыдущей деятельности и ничуть не снижает его образ. Наоборот – дополняет еще одной гранью – стремлением полностью воплотить свой дар.
Ветров цитирует прямо относящиеся к Королеву (не названному по фамилии) слова академика П.Л. Капицы, произнесенные в Праге в 1959 году на Международном симпозиуме по планированию науки. Капица подчеркнул, что нужно «начинать специально воспитывать и готовить людей – организаторов больших проблем… Они встречаются очень редко, и, по-видимому, это один из уникальных видов человеческого таланта». В те годы слово «проблема» было синонимично современному значению слова «проект».
Могут возразить: РНИИ все-таки был создан под военную тематику, а Сергей Павлович заниматься военными разработками, особенно пороховыми снарядами, не любил. Тем не менее весь его дальнейший путь покажет – военная тема будет для него не только актуальна: именно
