С-101 в воспоминаниях экипажа - Михаил Константинович Чуприков
На протяжении всех светлых суток, при непрерывных бомбежках и недостатке кислорода в лодке, личный состав, изнуренный, но не покинувший боевых постов, был полон решимости сражаться с врагом до последнего вздоха.
Через некоторое время шумы винтов вражеских кораблей исчезли. Командир корабля вызвал в центральный отсек командира БЧ-2-3 старшего лейтенанта Сергеева и приказал ему: «Заложить взрывчатку в артиллерийский погреб. Когда всплывём на поверхность и не сможем оторваться от немецких кораблей в надводном положении, когда будут использованы все силы и средства, тогда в решающую минуту жизни сами взорвёмся, но врагу не сдадимся».
Мы подвсплыли на глубину 20 метров. Лодку заметно стало покачивать, наш кренометр показывал отклонение на 4–5 градусов. Мы определили, что на поверхности начал разыгрываться шторм, а мы идем курсом бортовой качки. Видимо, это обстоятельство, а также боязнь получить от нас торпедный удар, заставило немецких вояк прекратить преследование нашей лодки. Акустик Филиппов еще раз прослушал шумы по всему горизонту и ничего не нашел, о чем доложил командиру в центральный отсек. Командир лодки выходит в боевую рубку, даёт команду: «Артиллерийскому расчету прибыть в центральный отсек». Объявляется боевая тревога, и мы всплываем на перископную глубину, осматривается «воздух» и горизонт. Командир передает вахтенному в центральный пост: «Запишите и передайте по отсекам: «Горизонт и воздух чист». По местам стоять к всплытию. Всплывай, боцман».
Всплыли мгновенно, командир с трудом открывает рубочный люк. Когда люк был открыт, атмосферный воздух со свистом ворвался в лодку. В это время командир лодки в обморочном состоянии падает в рубке (от разности атмосферного давления), вместо него с трудом поднимается на мостик Е.Н. Трофимов и вслед за ним выходят орудийные расчеты. Осмотрели горизонт моря и небо, на наше счастье они оказались такими же чистыми, как атмосферный воздух, который каждый из нас, задыхаясь, вдыхал полной грудью.
Когда атмосферный воздух стал заполнять лодку, все почувствовали давление на уши и стали ощущать головную боль. Командир корабля потерял сознание, и корабельный врач начал оказывать ему необходимую помощь. Вскоре ему становится лучше, и он отдает команду: «Ложиться на курс 90 градусов, идти самым полным ходом и дать радиограмму в штаб флота: «Имею повреждения, прошу возвратиться в базу». Через некоторое время из штаба флота получили «добро» на возвращение лодки в базу Полярное.
После того как мы при самой большой скорости в надводном положении отошли на большое расстояние от места бомбовых ударов, мы перешли на средние обороты дизелей, провентилировали лодку и начали производить зарядку аккумуляторов, так как разрядка батарей в период преследования нас противником достигла самых низких пределов.
Несмотря на то что вражеские корабли и авиация долго преследовали нашу С-101 и беспрерывно бомбили, чтобы уничтожить нас или захватить в плен, фашистским захватчикам не удалось сломить волю и мужество советских подводников. Личный состав С-101 с честью и достоинством выполнил свой долг в боевых революционных традициях моряков. И хотя наш экипаж постигла неудача в этом незабываемом трудном походе, командование Северного флота и бригады подводных лодок нас встречали как победителей над фашистскими кораблями и авиацией.
В годы войны экипаж С-101 выполнял боевую и дозорную службу, топил транспорты и военные корабли врага, обеспечивал и прикрывал караваны судов, которые следовали из США в СССР и обратно, а также производил высадку разведчиков (норвежских патриотов) в тыл врага. При высадке разведчиков личный состав с гордостью и достоинством выполнял свой воинский и братский долг перед норвежскими товарищами, братьями по борьбе с немецкими оккупантами. Поход нашей лодки к берегу противника и высадка разведчиков сопровождались большим риском и опасностью, каждый подход к берегу противника был вопросом жизни или смерти всего экипажа.
Подход к берегу и высадка разведчиков должны были осуществляться только лишь тогда, когда с берега будет дан условный световой сигнал в ночное время суток. После принятия в установленное время условного сигнала командиром корабля лодка подходила в подводном положении к берегу. Далее начиналось всплытие и самые напряженные минуты работы за быстрейшее выполнение задания и благополучную высадку отважных разведчиков, которые с большим волнением, по-братски, прощались с нами при выходе с подводной лодки. Я помню первую высадку разведчиков, которая проводилась в первом боевом походе в темную весеннюю ночь. Для того чтобы произвести высадку десантников-разведчиков, нашему экипажу несколько раз приходилось подходить к берегу. Командир лодки, не отрывая глаз от перископа, всматривался в ночную мглу, чтобы увидеть условный сигнал, который должен был быть подан с чужого и незнакомого берега.
Вот удалось обнаружить передаваемый сигнал, мы начали приближаться к берегу и вести подготовку к высадке разведчиков. В центральный отсек (пост) были вызваны разведчики со всем своим снаряжением. Готовилась и проверялась резиновая лодка, и как только подошли до предельной береговой глубины, начали всплывать до позиционного положения. Командир С-101 первым выходит на мостик рубки, за ним выходят десантники-разведчики и еще два матроса, которые помогали разведчикам накачивать воздухом резиновую лодку и укладывать все боевое снаряжение и питание. Быстро спустили лодку на воду, погрузили груз, и наши друзья стали быстро отходить от С-101 и двигаться к берегу. Мы в это время начали отход от мелких (малых) глубин, произвели срочное погружение и начали отход на север, форсируя минное поле.
При высадке второго осеннего десанта разведчиков обстановка была более сложной и опасной. Сложной потому, что нам несколько раз приходилось подходить к берегу на расстояние до 1,5–2 километров и отходить обратно, так как с берега не было условного сигнала, по которому мы должны были производить высадку разведчиков. Только на второй день удалось обнаружить передаваемый сигнал с берега, который значился
