Актёрские тетради Иннокентия Смоктуновского - Ольга Владимировна Егошина
«За ним всегда правда.
Обаяние – в логике его мыслей. Лгать ему не выгодно поэтому.
И поэтому я говорю, говорю, говорю, пока не добился, пока не подавил».
Для Смоктуновского один из ключей к образу – искренность Иудушки, его убежденность в своей непогрешимости. Иудушка не врет, он борется за правду. Он вещает истины, поминутно призывая в свидетели небеса. Он не обманывает, он убеждает призрачной логической вязью сплетений своих словес. Он опутывает слушателей, добиваясь желаемого не тем, что обманет собеседника, но «заговорит», «заворожит», «сгноит» в мутном бессвязном потоке пустословия, имеющего вид логически убедительный.
Причем демагогическое начало в Иудушке, по Смоктуновскому, качество не столько индивидуальное, сколько наследственное. Он – плоть от плоти головлевского дома. Для понимания характера героя Смоктуновскому важно, что Иудушка – не сам по себе, не «выродок» честной семьи, но звено в цепи поколений, сын и наследник целого рода:
«Знаменательный сын, предсказанный святым старцем».
Взаимоотношения с матерью, по Смоктуновскому, – важнейшие для становления характера и личности Порфирия Владимировича, становящегося Иудушкой-кровопийцей:
«Эволюция взаимоотношений его с матерью. От и до. С „маменьки“ – до проклинаю.
Она меня чувствует, но не понимает. Я – ее понимаю (в первую очередь), и это акт силы.
Преемственность методов: мать угнетала, так давай же буду делать то же самое.
Цепная воспроизводимость безнравственности».
В «Воскресении» у Льва Толстого князь Неклюдов видел свою невесту то как бы при лунном свете, и тогда казалась она ему и умна, и свежа, и хороша собой… А то как при солнечном: и он видел каждую морщинку на ее лице, видел, как взбиты волосы… В описании Смоктуновским его героя также есть это колебание «лунного» и «солнечного» освещения. При солнечном свете: «цепная воспроизводимость безнравственности». При лунном:
«Живая, обаятельная семья».
Эпитеты по отношению к семейству Головлевых неожиданные, применяемые чуть ли не впервые. Артист точно «забывает» о демагогии, о кровопийстве и возвращает привычный идиллический налет в описания и в восприятия: родительского дома, родового гнезда, семейных связей. Все известно о Головлеве и его обитателях? Пожалуй, но ненадолго зрителю надо и обмануться. Вдруг поверить в «обаятельную семью», в искренность произносимых речей. Чтобы тем больнее было крушение, развал, исчезновение. Увидеть в Порфише не Иудушку – «демагога на холодном глазу», а «откровенного мальчика»:
«Деревенский, простой, темный, „немного“ дремучий. Не хитрит.
Любящий, никого не обманывающий и очень непосредственный сын.
Я очень откровенный мальчик».
Смоктуновский обыгрывает тут детское прозвище своего героя («откровенным мальчиком», «Иудушкой» и «кровопивушкой» его прозвал старший брат Степка-балбес). Артист ищет в этой гремучей смеси демагога и «откровенного мальчика» натуру Иудушки, где иезуитский расчет так переплелся с чистейшей, искреннейшей убежденностью в совершенной невинности, что сам черт не разберет, где кончается демагогия и начинается душевное обнажение:
«Роль погружения, а не характеристическая проверка этого характера».
И тут в помощь возникают снова строки из Блока:
«Вот я времячко проведу, проведу,
Вот я темечко почешу, почешу».
А. Блок. Двенадцать.
Кажется, что в блоковском стихе артист ловит не столько пугающий образ хвата и ухаря, решившегося дать себе волю погулять, сколько страшноватый качающийся ритм и предчувствие беды, которое принесут выпущенные на волю темные желания, потаенные страсти.
Смоктуновскому важна эта абсолютная дикарская, варварская, младенческая «неосознанность» в гадостях его героя. Он совершает свои гадости·
«Почти ритуально».
Не думая, выполняя нечто привычное, чуть ли не с молоком матери всосанное.
Пометка на письме Иудушки Арине Петровне («Деньги, бесценный друг маменька, получил») – «Детскость, детскость». Не расчетливая «петелька», уловляющая маменьку, но доверчивая детская распахнутость: смотри, друг маменька, весь перед тобой, ничего утаенного нет.
Приехавший по вызову матери в Головлево, Иудушка навещает комнату больного отца:
«Отец – он больной, психопат, совсем сумасшедший».
Тем не менее артист помечает, что Иудушка
«Выходит от отца в слезах. Ризы разорвать, жалея мать, готов».
В последних фразах Смоктуновский почти дословно цитирует роман: «…Порфирий Владимирович вышел из папенькиного кабинета взволнованный и заплаканный…» «Порфирий Владимирович готов был ризы на себе разорвать, но опасался, что в деревне, пожалуй, некому починить их будет». Подробную и громоздкую инсценировку артист еще расширяет на полях скрытыми цитатами из текста.
В сцене семейного суда над братом Степаном, чаще называемым в семье прозвищем Степка-балбес, промотавшим наследство, Смоктуновский выделяет несколько планов, которые «держит» его герой. План первый – дело, для которого собрали:
«Наступил момент, когда одного из двух братьев – убрать, увести от наследства, и потому не позволю матери быть непоследовательной».
Идет первая битва за наследство и власть, и ее надо выиграть, провести, продавить свою стратегию решения ситуации:
«Обокрасть „балбеса“, и второе: избавиться от него уже навсегда, т. е. убить».
Вторая линия: понять, что происходит? Не разыгрывает ли мать спектакль, устраивая сыновьям проверку? Главное – не раскрыться, не дать себя подловить:
«Предложение маменьки рассудить ее со злодеем: новый фортель с ее стороны.
Не участвую в обсуждении.
Не вступать.
Ну, что ж – подавать реплики в этом скверном спектакле».
Но за всей игрой и делом постоянно, кожей, ощущение опасности:
«Я себя ограбить не дам. Она хочет избавиться от Степана, это значит – она начнет эту линию избавления, т. е. и от меня.
Опасность.
Все, что хочется ей, – не хочется нам (братьям) – мне».
И именно поэтому требуется в этом скверном спектакле играть абсолютно всерьез, самого себя убедив, что одна цель, и никаких задних мыслей:
«Не обмануть мать, не наказать Степана, но оберегать мать.
Я знаю, что вы, маменька, считаете мою искренность и любовь к вам ложью… Но тем не менее…»
Задав себе на оборотном листе многоплановую партитуру роли, Смоктуновский на полях страницы с текстом дополнительно расписывает реакцию, ход мыслей, который вызывает у его героя реплика собеседника.
На реплику Арины Петровны «Так оправь меня и осуди его» пометка:
«Не этим-то возьмешь, ущучишь.
Я знал, я чувствовал, что вы так и решите – знал это с самого начала».
А. П. «Пусть живет, вроде убогого на прокормлении крестьян».
Пометка: «Маменька, вы ведь сами не верите в то, что только что сейчас сказали».
Комментарий на слова, что Степану полагается из папенькиного имения:
